Клубок со змеями
Шрифт:
Я спешно начал водить кинжалом по веревкам, опутавшим руки, но случайно задел кожу несколько раз. С досадой пришлось немного сбавить темп, стараясь сохранить высокую скорость работы над освобождением. Прошла целая вечность прежде, чем я почувствовал, что веревки ослабли, а спустя еще немного окончательно порвались. Я тут же постарался стряхнуть этот отвратительный песок с глаз, но кисти так затекли, что мне не удалось даже дотянуться до лица. Пришлось лежать, сгорая от нетерпения. В ожидании, когда кровь, наконец, вновь наполнит члены. И вот она снова запульсировала в руках, а в кожу словно воткнули десяток колючек. Но я не обратил на это никакого внимания, а просто резко сбросил песок с лица и открыл веки. Яркие солнечные лучи, усиленные отражением от песка,
Почувствовав силу, я резко встал. Ступни невыносимо кололо. Я с трудом мог передвигаться, постоянно прихрамывая. Голова гудела, в глазах двоилось, а солнце испепеляло тело. Но в то мгновение я практически не обращал внимания на все это. Моей единственной целью было взобраться на один из высоких барханов. Даже не взглянув на холодный труп ассирийца и его осла, со скоростью, на которую только был способен, я начал нелегкий подъем. Песок скатывался вниз под ногами, так и норовя утянуть меня обратно, но я, стиснув зубы, продолжал двигаться вверх. Когда до вершины оставалось чуть меньше половины пути, я уже тяжело дышал. Пот градом катился по всему телу, покрывая кожу, будто липкая древесная смола. В висках стучали кузничные молотки, а конечности еле-еле передвигались. Но я продолжал. Продолжал движение, словно безумец, в своей упрямой жажде достичь цели.
«Безумец... Быть может, я уже им стал? Повелитель демонов пустыни Пазузу разрушил мой разум и идет за мной?».
Как я преодолел оставшееся расстояние в памяти не осталось. Помню лишь, что сознание резко помутилось, когда до верхушки бархана оставалось совсем немного, и остаток пути я прошел словно слепая черепаха. Когда же ноги вступили на долгожданную вершину, я постарался усилием воли развеять этот туман перед взором, чтобы осмотреться, но попытки оказались безуспешными — ощутив сильную слабость во всем теле, я рухнул на то место, где стоял, так и не сумев что-то разглядеть. Тяжелое прерывистое дыхание, со свистом вырывавшееся из моей груди, стало тихим. Виски сдавило, будто тисками, а в глазах резко потемнело. Я быстро начинал проваливаться в бездну. Лишь одна мысль успела пробежать в голове прежде, чем она окончательно поглотила меня.
«Хорошо, что я не свалился обратно».
Глава 14
— Холодно... — простонал я, открывая глаза и, с удивлением, замечая над собой темное, испещренное множеством звезд, ночное небо.
Однако еще большее изумился тому, что ощутил сильный озноб. Тело буквально задеревенело от холода так, что сначала пришлось осторожно разминать пальцы, и только потом приступить к растиранию остальной поверхности кожи.
В пустыне царила мертвая, гнетущая тишина, нарушаемая лишь звуком перекатывающихся песчинок, подбрасываемых в воздух легким дуновением ветерка. Повсюду до горизонта, покуда хватало глаз, расстилалась бескрайняя волнообразная равнина. Она напоминала застывшую бурную реку. Только вместо живительной влаги — одинокий, безжизненный край.
Я незамедлительно ощутил всю тяжесть своего положения. Холод пустыни пробирал мое тело снаружи, а страх и тревога — пробирали душу изнутри. Ни звука. Ни движения. Только я, да блестящий лик Сина [46] у меня над головой, освещающий округу
— Так, надо подумать, — начал я говорить вслух, только чтобы заполнить окружающую пустоту, — сколько же мне пришлось проваляться поленом? Полдня? Полутора суток? Ладно, неважно. След Эмеку-Имбару давно потерялся, и я не смогу найти дорогу домой, — я начал растирать ноги, — можно было бы идти по солнцу, — тут мои глаза посмотрели наверх, — но его нет. Не смешно, — я выдержал короткую паузу, а потом повторно произнес, слегка нахмурившись, — не смешно. Почему я не подумал об этом раньше? Тупой чурбан, вот почему.
46
Син — в шумеро-аккадской мифологии бог Луны.
Закончив с ногами, я приступил к растиранию шеи и груди:
— А по звездам точно никуда не пойду, — с губ сорвался печальный вздох, — эх, вот если бы у меня были знания жрецов, что сидят на вершине Этеменанки... все было бы куда проще... Жрецы... — упоминание этого слова вызвало целую бурю эмоций на моем лице. Почувствовав, как оно раскраснелось, как кровь ударила в голову, а сердце застучало в висках, я постарался быстро взять себя в руки. На переживания о прошлом просто не было времени.
— Значит, надо ждать рассвета, а потом идти в сторону солнца. Тогда, рано или поздно, я выйду к Евфрату. Тегим-апал не должен был завести меня далеко...
Я вновь огляделся по сторонам в надежде увидеть на горизонте Вавилон, но безрезультатно. Только песок.
«Не слишком далеко для лошади, но слишком далеко для пешей прогулки».
— Но я не могу вот так просто сидеть и ждать. Я не ел уже пару дней, сильно ослаб, а без воды навряд ли протяну следующий день в этой жаровне. О, да. Не сомневаюсь. Днем здесь начнет припекать так, что мало не покажется. Но куда я пойду прямо сейчас? Нужно двигаться, чтобы не замерзнуть и, в то же время, стоит беречь силы. А еще я хочу пить, — я облизал пересохшие губы, — о, Шамаш, что мне делать? — мои глаза вновь устремились к ночному небу, усыпанному мириадами звезд.
Ответ, однако, пришел не с небес, а от собственного тела. Ощутив сильную дрожь, я решил, что надо двигаться, чтобы хоть как-то согреться.
«Побреду потихоньку, а утром поверну на восток. Большего не остается».
Приняв окончательное решение, я медленно поднялся, продолжая растирать кожу, хоть согреться это не особо помогало.
«Кинжал!».
Я вспомнил о нем только сейчас, начиная лихорадочно искать его глазами, но безрезультатно. Видимо, он выпал из руки, когда я потерял сознание, и скатился на дно дюны, где и был погребен песком, да ветром.
— Неважно, — буркнул я, — все равно он меня не согреет.
Однако идея спуститься вниз не покидала мой разум. Кое-какие мысли подталкивали на спуск. Голова продолжала гудеть, пусть и меньше, нежели раньше.
«Если Тегим-апал отправился со мной в пустыню, то он должен был прихватить с собой флягу воды».
Я вновь бросил взгляд вниз туда, где в сгустившемся мраке скрывались остывшие тела тюремщика и осла.
«Потом придется снова взбираться на бархан. Но проверить стоит. Заодно согреюсь».
Приняв решение, я начал быстро скользить по крутому склону песчаной дюны. Спуск оказался намного быстрее и легче, нежели подъем. Было бы глупо, окажись иначе. До прохода между барханами я добрался меньше, чем за минуту. Бездыханное тело Тегим-апала лежало на том же месте, где того настигла смерть. Его слегка припорошило песком. Стараясь не смотреть в сторону трупа, я направился прямиком к ослу. Обходя неподвижное животное и ступая босыми ногами по песку, на котором виднелись засохшие багровые пятна, я остановился возле седла. С надеждой во взоре, мои глаза искали флягу с водой или что-то похожее на нее. Осмотр не занял много времени. И его результат оказался весьма удручающим.