Клубок Сварога. Олег Черниговский
Шрифт:
«Плохая примета», - подумал Олег, шагая по комнатам, где на стенах были развешаны роскошные восточные ковры.
Супруга Зораха в светлом длинном платье, покачивая бёдрами, шла впереди, то и дело оборачиваясь. На вид ей было не более тридцати лет. У неё были удивительные таинственные глаза, слегка раскосые с блестящими белками, отчего зрачки казались ещё чернее.
«Вот уж не думал, что у Зораха такая красивая жена!» - с лёгкой завистью думал Олег.
Идущая впереди женщина отворила очередную дверь и, посторонившись, жестом пригласила войти.
Олег шагнул в комнату. Там царил
Он оказался в окружении плечистых верзил, которые явно поджидали его. Олег схватился за кинжал, но на поясе висели лишь пустые ножны.
«Барух постарался, когда поддержал меня при входе в дом, - пронеслось в голове у Олега.
– Угодил я как кур во щи!»
На него набросились сразу пять или шесть человек, повалили на пол, опутали верёвками, завязали рот длинной тряпкой и нахлобучили на голову мешок.
Затем совершенно беспомощного князя уложили и гроб и закрыли крышкой. Олег, решив, что его собираются заживо похоронить, принялся с таким неистовством биться головой о крышку гроба, что сдвинул её с места. Зазвучали раздражённые голоса, переговаривающиеся по-хазарски. Впрочем, перепалка была недолгой. Олега извлекли из гроба и оглушили, ударив по голове чем-то тяжёлым.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая. ТЫСЯЧА ГРИВЕН.
– Беда к нам в двери стучится, а ты не чешешься!
– распекал Всеволод Ярославич своего тысяцкого.
– Олег с полками на Суле стоит, Роман вот-вот под Переяславлем объявится, а у нас второй день вечевой колокол гудит. Что за тяжба у тебя с людишками киевскими, воевода?
Было время утренней трапезы. Всеволод Ярославич восседал за столом, оставив на время еду и питье. Анна хоть и ковыряла деревянной ложкой в тарелке с гречневой кашей, однако все её внимание было приковано к беседе мужчин.
– Не все киевляне согласны встать под твои стяги, княже, - отвечал тысяцкий, - далеко не все. Вожаки из народа ратуют на вече за Олега Святославича, молвят, что не по справедливости обошлись с ним дядья его. Многие киевляне хотят, чтоб Чернигов достался Олегу, ибо по родовому укладу так и должно быть.
– Как должно быть, не вечу решать, а мне, - высокомерно произнёс Всеволод Ярославич.
– Так и передай заводилам из черни киевской, воевода. И ещё скажи, что для самых языкастых у меня в порубе [91] местечко всегда сыщется.
Никифор ушёл от великого князя недовольный, но не тем, как встретил
Анна, не удержавшись, высказала своё мнение, когда тысяцкий покинул трапезную.
[91]
Поруб– темница.
– Свет мой, кабы уступил ты Чернигов Олегу, так и не было бы войны этой, - сказала она.
– Я думаю, ещё не поздно это сделать и тем самым избавить Русь от нашествия из Степи.
Всеволод Ярославич, принявшийся было за кашу, швырнул ложку на стол, так что служанка от неожиданности вздрогнула.
– Тем, кто прячет свои прелести под юбкой, не пристало рассуждать, кто из князей какого стола достоин, - набросился он на супругу.
– Жёнам, будь они хоть княжеские, хоть боярские, надлежит себя блюсти. Детей рожать и угождать мужу в постели. Больше от них ничего не требуется. Не суй нос в мои дела, жёнушка. Иль у тебя своих забот мало на женской половине?
Анна оскорблённо вскинула голову: такого от мужа она ещё не слыхала! Сидел за столом её супруг, обликом и голосом Всеволод Ярославич, но в то же время это был совсем другой человек.
– А ты сам достоин ли стола киевского, муженёк?
– промолвила Анна, чтобы позлить Всеволода.
– Старший в роду князь должен быть осиротелым племянником своим вместо отца, ты же им хуже отчима! Вместо того чтобы с полоцким князем воевать, ты с ближней родней свары заводишь. Иль тем самым ты мстишь покойному Святославу Ярославичу, который и в мире и в рати велик был. Не чета тебе, муженёк!
Всеволод Ярославич сверкнул глазами:
– Ну, потрапезничала и ступай отсюда! У меня и без твоей болтовни дел полон рот.
– А будет и того больше, когда Олег и Роман до Переяславля доберутся, - ввернула Анна, встав из-за стола.
Направляясь к двери, она услышала, как Всеволод длинно выругался ей вслед.
В тот же день великий князь с дружиной и пешим полком ушёл к Переяславлю.
Киев жил ожиданием известий. В великокняжеском дворце росла тревога после вести о поражении хана Терютробы у реки Хорол. Владимир Всеволодович послал к Переяславлю отряд конницы, но сам в поход не пошёл из опасения, что черниговцы опять запрутся в стенах, стоит ему увести все войско из города. Ярополк Изяславич и вовсе не пришёл на помощь, хотя гонцы из Киева были отправлены во Владимир. Создавалось впечатление, что Ярополк выжидает, чья возьмёт в этом очередном противостоянии.
Когда же распространилась весть о смерти Романа и о том, что Олег ушёл восвояси, не было предела радости у сторонников великого князя. Страшная угроза миновала, злой рок прибрал наконец одного из самых дерзких сыновей Святослава Ярославича.
Без Романа и Олег уже не казался Всеволоду Ярославичу столь опасным.
– Без сечи избавились от Романа. Бог даст и от Олега так же избавимся, - молвил великий князь по возвращении в Киев своим ближним боярам.
Бояр этих, доверенных потайных Всеволодовых дум, было всего трое: Ратибор, Никифор и Торстейн.