Клянусь тебе в неверности
Шрифт:
«Так ведь всем будет лучше» - звенит в голове скомканное предположение Машки. Сегодня, сидя на жестких железных стульях больницы, и ожидая пока Богдана переведут из палаты реанимации в обычную, я услышала слова дочери. Она боялась, что никогда больше не увидит отца, и чувствовала вину, за то, что мы переехали в другую квартиру.
Страшно представить, что творится сейчас в ее голове. Я боюсь даже думать кем она считаем меня, хоть Машка и никогда не выскажет напрямую мыслей и чувств. Такая уж она уродилась, скрытная. Страшащаяся в чем-то
« - Ты хочешь, чтобы мы снова жили с отцом? – глотая сомнения, переспросила я дочь.
– Я просто хочу, чтобы папе не было больно. Мне очень плохо, когда я думаю, что его больше никто не любит. Так не должно быть. – тихо ответила Машка и спрятала растерянный взгляд, уткнувшись в стаканчик с апельсиновым соком в руках.»
Я лишь на секунду сомкнула глаза, позволяя себе еще миг побыть рядом с мальчишкой. Урывками почувствовать его запах. Украдкой посмотреть на сильные руки, оставляя их прикосновения в памяти. Запечатывая ощущения рядом с ним где-то глубоко в бездне потемневшей души.
– Не уходи. – его голос дрожал, смешиваясь с шумом дождя, который опутал нас плотной стеной.
Одежда вымокла насквозь, и так же мокро и неуютно было в душе.
Он уже знал, что я не останусь в его жизни. Видел. Чувствовал. Понимал.
– Нет. – покачал головой, так и не дождавшись от меня ни слова в ответ.
– Я не могу. – кротко сказала, вложив в эту фразу, все что чувствую. Глупо, но в самые важные моменты своей жизни так сложно подобрать правильные слова. Все кажется недостаточно точным.
На лице Славы залегла тень искренней злости.
– Не надо оставлять все так. – с нажимом сказал он. – Давай встретимся позже. Давай еще раз поговорим. Давай успокоимся. Ты поймешь, что я не мог поступить по-другому. Но я обещаю всегда быть честным с тобой.
– Дело не в этом. – я опустила голову, утыкаясь взглядом в вымокшие кроссовки. – Не в этом. – повторила зачем-то, будто убеждая саму себя.
– А в чем тогда? – отчаянье в его голосе скручивало струны души в тугой жгут.
– Мы больше не увидимся. Ладно? – я шмыгнула носом, все еще боясь поднять взгляд. – Не надо искать со мной встречи.
Скользнула глазами по его сжавшимся кулакам. Сморгнула влагу в глазах.
– Ты что-нибудь ко мне чувствуешь? – вопрос прозвучал как выстрел в висок. Оглушающий. Провокационный. Лишающий последней надежды.
Я боялась ответить. Изо всех сил цеплялась за края пропасти, в которую мальчишка меня утащил. Пропасти чувств, страсти, эмоций.
– Нет. – все-таки выдавила, хоть сознание и противилось этому слову.
– Не правда. – заявил Слава упорно, словно ребенок, который не желает принимать реалии жизни. – Хочешь сказать, что между нами ничего нет? Что все это ничего не значило? Просто секс? Кого ты пытаешься обмануть, Мирра?
«Себя». – ответила мысленно, а вслух сказала другое:
– Ничего нет. Между нами ничего не осталось. Осколки, только. Того, что могло
Осколки, которыми я изранила себя до крови, начали медленно переворачиваться внутри, заставляя душевные раны кровоточить разными чувствами – вины, непонимания, неуважения к самой же себе за предательство.
– Ты ведь уже не передумаешь, да? – с безнадежностью в голосе спросил парень. Пожалуй, у преступника, который сложил голову на гильотину был бы такой же голос.
– Не передумаю. – момент, и острое лезвие отсекло все, что напоминало живое существование.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Секунда. Другая…
– Какая же ты дура, девочка моя. – грустно сказал мальчишка.
И не желая больше взирать на своего палача, поспешил сделать несколько шагов от меня. С каждым метром, его образ становился расплывчатым, скрывающимся за плотной пеленой ливня.
Я не стала ждать, пока он сядет в машину.
Развернулась и побрела к дверям клиники. К мужу и дочери.
Часть III. Глава 1. После безумия.
Машка забирается к отцу на колени и с плохо скрываемым благоговением заглядывает в глаза.
– Я сегодня тебя обгоню в бассейне. – с вызовом произносит, делая максимально серьезное выражение на детском лице.
– Посмотрим. – шутливо задирает ее отец.
После того как Богдана выписали из больницы, ему назначили лечебную физиотерапию в бассейне. Это полезно и не дает таких сильных нагрузок, как просто занятия в зале. Сейчас они ему противопоказаны. А чтобы заниматься было не скучно, он припахал к этому дочь. Теперь они каждый вечер проводят вместе, соревнуясь друг с другом. А я каждый вечер провожу дома, утопая в своих размышлениях.
Это не плохо, что Маша и Богдан так сблизились за последнее время. Даже наоборот – ей всегда не хватало его внимания. Сейчас муж старается. Стал к ней терпимее, понимающее. Окружает ее отцовской заботой и лаской. Это не может не подкупать. Но меня все время мучает один и тот же вопрос – что будет, когда он полностью восстановится после инсульта? Останется ли таким же внимательным и заботливым папой, или всё снова вернется на круги своя? Делает он это сейчас из истинного желания быть ближе к дочери, или, чтоб показать мне, что все может быть иначе в нашей семье?
Я усмехаюсь, наблюдая за ними. И отворачиваюсь, продолжая задумчиво помешивать сахар в кружке с горячим кофе. Кофе не хочется, завтракать тоже. Аппетит в последние дни отсутствует напрочь, как и желание появляться в собственном офисе.
Пожалуй, если бы не присутствие дома Богдана, я бы предпочла и вовсе не выходить из квартиры.
В дверь раздался звонок, и я, бросив прощальный взгляд на кружку ароматного кофе, без сожаления выплеснула его в раковину. Поспешила в прихожую, и ожидаемо обнаружила за дверью Алису, которая приехала, чтоб отвезти Машку в школу.