Клятва француза

Макинтош Фиона

Люк заметил на каминной полке снимок Мэри с фокстерьером Малышом и горько улыбнулся: песик давно издох.

– Дом и мебель я завещал Дженни, – пробормотал старик, сидя в саду на солнышке.

Дженни с любопытством разглядывала золотых рыбок в садовом прудике. Люк с Колином сидели на веранде, где летом цвели пахучие голубые гортензии – любовь и гордость Мэри, бабушки Лизетты.

– Ей еще рано об этом знать, – вздохнул Люк, понимая, что не прав.

– Ничего страшного, вырастет и решит, что делать с наследством. Может, переедет сюда жить или продаст дом. Во всяком случае, главное, что у моей правнучки будет жилье в Англии. Я хочу, чтобы

она не забывала о своих корнях.

– Она уже влюблена в Лондон, – кивнул Люк.

– А в Истбурн ты ее повезешь?

– Нет, не хочу расстраивать.

– Люк, пойми, это важно. Девочка должна представлять, где жила ее мать, где родился ее брат. Чем больше она узнает о вашей жизни, тем лучше. Не хочу, чтобы она выросла неприкаянной, как Лизетта.

Люк с упреком взглянул на старика, однако тот невозмутимо продолжил, попыхивая трубкой:

– Видишь ли, я хорошо знал свою внучку. Не спорю, ты ее тоже знал, но по-другому. Лизетта всегда жила без оглядки, как ее мать, словно бросала вызов смерти… – Он запнулся и перевел дух. – Смотри, чтобы Дженни не стала такой же. – Старик попытался встать, но без сил опустился в кресло и недовольно поморщился. – Черт, ноги не держат. Чувствую, смерть близко. Не хочу жить беспомощным. – Он перехватил укоризненный взгляд Люка и хмыкнул. – Не волнуйся, я прямо сейчас не умру. Хорошо, что вы приехали. Жаль, Мэри не довелось с Дженни повстречаться, они бы друг другу понравились. Девочка очень на Лизетту похожа.

– Да, – печально вздохнул Люк. – Иногда я не могу смотреть на нее без слез.

– Прекрати эти глупости, надо себя пересилить. Ты ей сейчас очень нужен.

Люк осторожно обнял старика и с усилием удержался от бессмысленной фразы «До встречи» – оба прекрасно понимали, что больше не увидятся.

Колин хитро подмигнул ему.

– Ты стал прекрасно говорить по-английски, осталось только научиться играть в крикет.

– Теперь и в Австралии крикет популярен, – улыбнулся Люк. – Мы недавно у англичан турнир «Эшес» выиграли.

– Ох, ваш Ричи Бено отличился!

После неловкого прощания Люк и Дженни вернулись в такси на вокзал, доехали до Чаринг-Кросса, забрали багаж из гостиницы и сели в поезд, увозивший их в Дувр, откуда уходил паром в Кале. Через несколько часов они уже стояли на палубе.

Дул сильный холодный ветер. Сиреневые английские сумерки сменила чернильная темнота Ла-Манша, пролива между Суссексом и побережьем Нормандии. Черные волны гулко бились о борт парома. Дженни спустилась в каюту, но Люка мутило от вони машинного масла и горючего, смешанных с запахами мясного экстракта «Боврил» и солодового молока «Хорликс». Он остался на палубе, под мелким колючим дождем, вдыхая свежий, йодистый аромат морской воды и водорослей. Тошнота не проходила, напоминая о давних поездках на маяк и о путешествии в Австралию. Люк всегда страдал морской болезнью, и Лизетта часто подшучивала над мужем, утверждая, что горцы с морем не дружат. Люк и в самом деле больше доверял надежным, неколебимым горам, чем непредсказуемым бездонным океанам: море похищало жизни без разбору. Дженни с опаской отнеслась к паромной переправе и согласилась пересечь пролив лишь потому, что сгорала от желания побыстрее попасть в Париж.

В Кале паром прибыл ранним утром. Французский портовый город мало чем отличался от Дувра, однако воздух, пропитанный едким дымом сигарет «Голуаз», сразу же напомнил Люку о родине.

– Приехали! – возбужденно выдохнула Дженни, крепко сжимая ладонь отца.

Люк кивнул,

не находя слов. Горло сдавило: они с Лизеттой мечтали однажды вернуться во Францию, прогуляться по парижским улицам, не обезображенным нацистскими свастиками. Люк всегда хотел показать Лизетте Прованс, Сеньон и знаменитые лавандовые поля; сейчас придется сделать это для дочери. Он всеми силами старался утаить печальные воспоминания, но от проницательной девочки ничего не укрылось.

– Пап, я знаю, вы с мамой хотели сюда вернуться. Ты, наверное, о ней думаешь, – грустно произнесла Дженни и вздохнула. – Я тоже…

Люк виновато отвел глаза и погладил дочь по голове.

– Мама всегда с нами, – промолвил он, приложив руку к сердцу. – И с тобой, и со мной. А еще ты очень на нее похожа, только красивее.

Дженни пристально посмотрела на него, словно подозревая, что он над ней подшучивает.

– Правда-правда. Хотя ты напоминаешь маму внешне, характер у тебя особенный. Мне очень интересно, кем ты станешь, когда вырастешь. Я тобой очень горжусь и счастлив, что мы вдвоем приехали сюда. Конечно, жаль, что мамы и Гарри нет с нами, но тут уж ничего не поделаешь.

Дженни прижалась к отцу.

– Папочка, я тебя очень люблю! Гарри вам с мамой всегда об этом говорил, вот только я не умею, как он, хотя стараюсь научиться. А еще ты меня иногда пугаешь, уходишь в свои мысли, наверное, тоскуешь по маме.

Люк крепко обнял дочь.

– Да, мне мамы очень не хватает, и Гарри тоже. Но, поверь мне, я справляюсь с этими чувствами, просто у меня есть еще заботы.

– Ты о сертификации? Так все же хорошо прошло…

– Нет, я не о ферме волнуюсь.

– Страшно возвращаться на родину после стольких лет?

– Да, – с улыбкой признался Люк.

– Ой, а я так хочу погулять с тобой по Парижу, а еще – съездить в Прованс, посмотреть на лаванду.

– Ох, там все заброшено, лаванда одичала…

– Ну и что? – возразила Дженни. – Все равно это твоя ферма, уже почти все документы готовы.

Девочка со свойственной ей прямотой развеяла сомнения и страхи отца. Впрочем, об истинной цели их поездки она не догадывалась.

Паром пристал к берегу, зазвучала громкая французская речь, в порту метались тени. Занимался сумрачный зимний рассвет, день обещал быть серым, дождливым – не самое удачное время для первой встречи с Парижем. Тем не менее, Люк верил, что в город Дженни влюбится с первого взгляда.

Через сорок минут проверка паспортов завершилась, и отец с дочерью сели в поезд, уходящий на юг, к парижскому вокзалу Сен-Лазар.

Глава 19

Люк с Дженни поселились в «Гранд-отеле», построенном к открытию Всемирной парижской выставки. Они вошли в громадное фойе, облицованное мрамором, с роскошной парадной лестницей, уходящей под арки вестибюля. Дженни обратила внимание, что из фойе шел крытый переход к вокзалу Сен-Лазар. Консьерж заметил изумление девочки и объяснил:

– Прямо из гостиницы попадаешь на корабль и при этом не мокнешь под дождем. Отсюда можно уехать в Дьепп, потом в Ньюхейвен на берегу Англии, а там пересесть на пассажирский лайнер, уходящий в Нью-Йорк.

– Да, Дженни, – подхватил Люк. – Гостиницу построили специально для путешественников, отправляющихся в круиз через Атлантический океан, из Европы в Америку.

Носильщики занялись багажом, а Люк и Дженни перешли из фойе в вестибюль гостиницы, где с зеркального потолка свисали гигантские хрустальные люстры.