Клятва королевы
Шрифт:
— Что такое? — прошептал он. — Почему моя луна столь печальна?
— Ты знаешь, — ответила я.
Он запнулся, уставившись на меня.
— Энрике, — наконец сказал он, и я кивнула.
— До сих пор не ответил на наше письмо. Сколько, по-твоему, нам еще ждать? У нас нет денег, Фернандо. Как принцессе, мне полагаются во владение разные города, но пока что ни одного так и не пожаловали. За все это, — я обвела рукой комнату, — платит Каррильо. Мы от него зависим.
— Но в письме мы потребовали всего, что тебе причитается. Вряд ли Энрике откажет нам в средствах к существованию, достойных твоего
Я вздохнула:
— Ты его не знаешь. Его молчание меня беспокоит. Боюсь, он готовит ловушку.
— Но мы уже женаты, и ты объявлена его наследницей. Что он может сделать?
Я покачала головой, достала из корзины у моих ног очередной предмет его туалета.
— Не знаю. Но в любом случае нам следует быть осторожнее. Нельзя допустить, чтобы он победил.
Судя по тому, как стиснул зубы Фернандо, я поняла, что он никому не позволит одержать над нами верх. Но даже он не мог ожидать того ответа Энрике, который наконец пришел, и передал его не кто иной, как Каррильо.
Закутанный в тяжелые меха, распространяя вокруг холод дождливого февральского дня, архиепископ бросил пергамент на стол в нашем зале, где мы с Фернандо обедали вместе со слугами.
— Это от того кретина и его выродка! — рявкнул Каррильо и схватил кубок горячего сидра, поспешно предложенный Карденасом.
Затем сбросил слои одежды, что окутывали его могучую фигуру, остановился у камина, выдыхая пар, и сделал большой глоток, глядя на потянувшегося к пергаменту Фернандо. Тот прочитал письмо, и краска отлила от его лица.
Внутри у меня все оборвалось.
— Что там?
Фернандо поднял взгляд. Впервые с того дня, когда мы обменялись клятвами, я увидела, что он колеблется.
— Изабелла, mi amor… [28] это… я не хочу, чтобы ты…
— Да скажите вы ей, — прервал его Каррильо. — Она прекрасно понимает, чем рисковала.
Выхватив письмо у Фернандо, он прочитал вслух:
— «…таким образом, я не признаю брак доньи Изабеллы с принцем Фернандо законным или канонически обязывающим, поскольку данное на вышеупомянутый союз соизволение является фальшивым. Более того, — он повысил голос, заглушая мой вздох, — моя сестра умышленно отказалась подчиняться моей королевской власти…» и так далее и тому подобное.
28
Любовь моя (исп.).
Каррильо бросил письмо мне на колени:
— Иными словами, он оспаривает ваш брак и может лишить тебя права на престол в пользу Иоанны ла Бельтранехи; по меньшей мере, попытается выдать ее замуж за иностранного принца, который окажет ему помощь, учитывая, что они с Вильеной растратили все свои средства на идиотскую осаду в Андалусии.
Я сидела, не в силах пошевелиться. Послышался стук упавшего на стол ножа, который бросила Беатрис, спеша ко мне. Собрав все свои силы, я схватилась за подлокотники кресла и поднялась на ноги. Пергамент соскользнул с колен на пол. Фернандо не сдвинулся с места, но Каррильо раскрыл рот, увидев, как я повернулась и без единого слова вышла. Беатрис и Инес последовали за мной. Я не смотрела
Чувствуя, что задыхаюсь, я поднялась по лестнице в наши покои. Закрыла дверь перед обеспокоенными фрейлинами, повернула ключ в замке и в отчаянии рванула на себе корсаж, пытаясь ослабить его жесткие края, чтобы вдохнуть воздуха. Опустившись на пол возле двери, я прижала руки к груди и закрыла глаза, судорожно дыша. Внезапно раздался стук в дверь.
Я поняла, кто это, еще до того, как услышала:
— Изабелла, прошу тебя, впусти меня.
За этим последовало невнятное бормотание Беатрис и резкий ответ Фернандо. Он снова постучал, на этот раз сильнее:
— Изабелла, открой. Это я, твой муж. Нам нужно поговорить.
Слыша его гневный голос, я сперва подумала немного подождать, дать ему выпустить пар, но мне не хотелось скандала, так что я встала и повернула ключ. Войдя, он захлопнул дверь перед носом у Беатрис, и я отступила на середину комнаты.
— Ты все знал, — сказала я, не давая ему вымолвить ни слова. — Когда? До того, как мы произнесли наши клятвы, или после?
Он встретился со мной взглядом, и левый глаз его дернулся, как с ним обычно бывало в минуты волнения.
— Ну? Будешь отвечать?
— Погоди немного, — бросил он.
Я шагнула к нему:
— Чего мне ждать? Я задала простой вопрос.
— Для тебя всегда все просто, — коротко ответил он. — Хорошее или плохое, черное или белое, святой или грешник — вот как ее высочество донья Изабелла видит мир.
Его презрительный тон застиг меня врасплох.
— Но я вижу мир иначе. — Он подошел к стоящему на буфете кувшину.
Вопреки его словам я успела заметить, что Фернандо на самом деле тайком пьет немного вина по ночам, и велела Инес проследить, чтобы вино всегда было наготове. И теперь, пока он наполнял кубок, я подумала о том, сколько еще нового и удивительного мне суждено о нем узнать.
— Я вижу и все оттенки серого, — сказал он. — Вижу, что люди могут быть как плохими, так и хорошими, что мы способны на великое зло и великие жертвы. В отличие от тебя, я знаю: ничто в этом мире не столь просто, как тебе кажется.
— Вне всякого сомнения, ты прав, — помолчав, ответила я. — Я действительно очень многого не знаю. Но соизволение от его святейшества либо законно, либо нет. А судя по словам короля, то, которое получили для нас твой отец и архиепископ Каррильо, незаконно.
— Мой отец ни в чем не виноват. Он действительно несколько раз запрашивал соизволения из Рима, но этот напыщенный осел, папа Пий, все время тянул с ответом. Наконец он его все-таки прислал, как ты сама видела, но настоял, что оно должно стать действительным только после нашей свадьбы. Кто мог знать, что…
— Папа Пий умер пять лет назад, — прервала я его. — Соизволение должен был дать папа Павел.
Я увидела, как Фернандо вздрогнул.
— Но, по крайней мере, ты ответил на мой вопрос. Очевидно, ты знал, что соизволение фальшивое, еще до того, как мы произнесли наши клятвы.