Клятва королевы
Шрифт:
— Конечно, — тихо сказала я. — Я немедленно напишу в каждый из городов. Разошлю указы, предложу полное помилование пленным и другим преступникам, что согласятся вступить в наше войско, сделаю все необходимое.
Он кивнул, словно именно этого и ожидал.
— Есть еще одно, о чем тебе следует знать, — произнес муж, и я замерла. — Тут не обошлось без Каррильо. Он помог Вильене добраться до ла Бельтранехи. На сопроводительном письме, которым воспользовался Вильена, чтобы проникнуть в замок, стояла подпись архиепископа.
«Ты об этом
Меня охватила ярость.
— В таком случае он за это ответит. Я сама с ним расправлюсь.
— Нет. — Муж неожиданно шагнул ко мне, взял за руку. — Каррильо опасен. Я не доверяю ему и никогда не доверял.
Я замолчала, чувствуя тепло его прикосновения сквозь рукав.
— Он не осмелится тронуть даже волоса на моей голове, — ответила я, но, несмотря на всю смелость подобного заявления, голос мой сорвался — и виной тому была близость Фернандо, а вовсе не страх перед архиепископом.
Он посмотрел мне в глаза:
— Изабелла, ты не понимаешь. Если с тобой что-то случится, я этого не вынесу. Я не переживу.
Его неожиданное признание растопило остатки льда в моей душе. Подняв руку, я погладила его по чисто выбритой щеке:
— Переживешь, ты должен. Что будет делать без тебя Кастилия?
В то же мгновение я поняла, что своими словами его простила. Хотя в глубине души понимала, что он снова может уйти на сторону, что, возможно, мужчина вроде него просто не способен поступать иначе, я больше не могла оставаться равнодушной, пусть даже и зная, что иным он уже не станет.
Какое бы будущее нам ни предстояло, мы должны были встретить его вместе, как муж и жена.
— Я люблю тебя, — услышала я его шепот и почувствовала, как мне на руку падают его подобные драгоценным камням слезы. — Я не хотел сделать тебе больно. Никогда не желал обидеть или обмануть тебя.
— Знаю.
Я привлекла его к себе, и он тихо заплакал на моей груди, обняв меня. Я гладила его по волосам, чувствуя зарождающуюся лысину на макушке, словно знак его слабости.
Я сильнее, подумала я, когда руки его скользнули к моему поясу, развязывая тесемки платья, — именно убежденность в собственных принципах превозмогла слабость плоти. А потом я ощутила его возбуждение и тепло прижавшихся к моей обнаженной шее губ, пылающих и алчных.
В последующие несколько часов я больше ни о чем не думала.
Я сидела верхом на Канеле на открытой всем ветрам равнине за городом Алькала-де-Энарес, до которого добралась без единой остановки, несмотря на возражения Фернандо и опасения адмирала, что, разделившись, мы с Фернандо ослабим наши позиции. Но у нас не было выбора. Чтобы поднять города, требовался кто-то обладающий достаточным авторитетом, а кто мог сделать это лучше меня, их королевы? Тем временем Фернандо, наделенный равной мне властью, мог провозгласить объявление войны и начать вербовать для войска солдат, которых нам крайне не хватало.
Мы оставили Исабель на попечение Беатрис
Я сильнее натянула поводья, и Канела ударил копытом по каменистой земле.
— Ну? — спросила я, когда Карденас остановился.
Я чувствовала, что к нам обращены взгляды всех моих спутников — дона Чакона, Инес, других моих секретарей и нескольких слуг, которых я взяла с собой; вполне достаточно, чтобы усилить королевскую ауру, но не настолько, чтобы мешать моей скачке.
— Он говорит, — запинаясь, сказал Карденас, — что, если вы въедете через одни ворота, он уйдет через другие.
Я выпрямилась в седле:
— Он бросает мне вызов?
Карденас кивнул — чувствовалось, что ему неловко от необходимости передавать подобное известие.
— Архиепископ сказал, что точно так же, как он возвысил ее величество до нынешнего положения, он может ее и низвергнуть.
— Этот трус заслуживает петли! — прогремел рядом со мной Чакон. — Он получит, что ему причитается, да поможет мне Бог. Я сам сволоку его на виселицу.
— Нет. — Я подняла руку, сохраняя видимость спокойствия, которого на самом деле не ощущала.
— Majestad, — сказал Чакон, — если мы сейчас не поставим его на место, он никогда не угомонится. Он главный в этом деле, и его арест послужит предупреждением для других.
Я посмотрела на город, на бастионы старого замка, представила себе аистиные гнезда на скрепленных известкой стенах.
— Слишком поздно, — ответила я. — Даже если я прикажу его арестовать, что случилось — то случилось. Вильена и ла Бельтранеха на свободе; португальцы наступают на мое королевство. Я не стану терять времени, преследуя одного человека, когда можно собрать многих, необходимых нам для сражения.
Чакон нахмурился:
— В таком случае куда мы едем сейчас?
Я решительно развернула Канелу против ветра:
— В епархию Каррильо в Толедо. Если завоюем город, Каррильо лишится своих доходов, и это станет предупреждением, которое не сможет проигнорировать даже он. — Вполголоса я добавила: — Господь всемогущий сделал меня королевой. Пусть же хранит меня теперь Его милость.
Толедо встретил меня шумными приветствиями и предложил немало рекрутов для войск и значительную денежную поддержку. Я могла облегченно вздохнуть — капитуляция старейшего духовного центра Кастилии и основного источника доходов Каррильо стала как стратегической, так и символической победой.