Клятва на стали
Шрифт:
– Чести, которой деспоты сполна удостоили волхвов, лишив ее нас, – выпалила Ариба, и это не показалось заученным текстом. – Мы, нейяджины, когда-то скопом причисленные к добродетельным и увенчанные огромнейшими тюрбанами из рук самих калифов, были обречены пресмыкаться перед министрами за ленты и перед секретарями – за жалкие цепочки.
Дед снова оглянулся на нее, но теперь в его глазах мелькнула гордость.
– Она говорит правду, – молвил он. – Нас, кто по велению деспотов охотился за джиннами и их заклинателями, подвергли опале. Волхвы, оказавшиеся в фаворе, немедленно вспомнили о нейяджинах – так, как змея помнит
– Вас отправили на помойку, – сказал я.
– Нас затравили и загнали туда, – отозвался старик, рассерженный сравнением.
Я сел поудобнее и крякнул, едва в седалище восстановился кровоток. Покуда старый убийца разглагольствовал, я начал приходить в себя и усталость уже накатывала валом. Ахрами на большее не хватало, и я постепенно осознавал, как мало у меня осталось сил после тьмы, поединка и миль, покрытых за полтора дня.
– Послушай, – проговорил я, опершись на бедра. – Я люблю историю. Честное слово. Особенно такую. Но меня отделали до усрачки, и не только вы. Я буду признателен, если ты перейдешь к Львам Арата и моему ночному зрению.
Старик стал чернее тучи, а девица чуть не лопнула от злости, и я попытался взбодриться мыслью, что осквернил драгоценное предание пары убийц. Не вышло. Вместо этого я подавил зевок и потер лицо.
– Львы, – сказал старый ассасин, – были посланы охотиться за охотниками. Это гвардейцы и агенты деспота, которым даровали способности и видение джиннов для действий в ночи, когда мы были слепы. Они преследовали нейяджинов веками, используя новообретенную милость для травли нас, – сперва разгромили наши племена, затем рассеяли и перебили наш клан. Когда они наконец остановились – когда наши ряды сократились настолько, что выследить нас стало трудно, – мы представляли собой немногим больше, чем горстку семей и общин. К тому времени мы так привыкли к тени, что там и остались, обратившись к заказным убийствам. Мы больше не мечтали ни важно шествовать по улицам, ни заседать в высоких советах – нам было ясно, где безопаснее. – Старик подвигал челюстью, пережевывая былое и гнев. Затем посмотрел на меня. – Но ты можешь изменить положение дел.
– Я? – Моему удивлению не было предела. – Но как? Вас почти невозможно рассмотреть в темноте. И вы сражаетесь вслепую лучше, чем все, о ком я слышал. Конечно, видеть здорово, но…
– Бесполезен, – бросила Ариба. – Он бесполезен, дедушка.
– Он просто не понимает.
– Что тут понимать? Он видит, а мы – нет.
– Да, но он не увидел тебя в туннеле, – заворчал старик. – Подумай. К чему он привык? Почему проиграли мы, способные двигаться незримо для его глаз? Встань на его место; думай, как он.
– Я не… – начал было я.
– Помолчи, пожалуйста. – Старик поднял руку, не глядя на меня. – Пусть девочка учится.
Я подавил негодование, но решил не испытывать судьбу.
– По-моему, поняла, – сообщила Ариба чуть погодя.
– Тогда объясни имперцу, чтобы понятно было всем.
– Может быть, Львам Арата нас и не видно, но мы видим еще меньше. – Ариба устремила на меня взгляд своих черных глаз. – Нам не заметить ни ухаба, ни перевернутого стула, ни мусорной кучи посреди переулка, когда там кромешная тьма. Им нипочем даже пасмурная ночь в темнейшей из комнат, тогда как мы зависим от милости звезд и луны. Мы хороши настолько,
Дед улыбнулся ей и поворотился ко мне.
– Когда мы были в почете у деспота и охотились за отступниками, нам хватало наших приемов и мелкой магии. Но справиться c волхвами и их прихвостнями, которые находятся под защитой Деспотии? В удачные дни нам удается сыграть вничью; в остальные мы стараемся не пересекать пути Львов. Однако сумей мы видеть, как ак’кер джиним? – Он улыбнулся холодно и беспощадно. – Тогда мы напомним Верховным Волхвам, почему они боялись нас в стародавние времена; еще разок расшевелим сердце – или хотя бы кишки – деспота. Обладай нейяджины темным видением, наш путь к искуплению и возрождению племени был бы расчищен.
Я переводил взор со старика на девицу, с убийственного блеска в его глазах на строгий, осуждающий взгляд внучки – и взвешивал варианты. Меня не устраивал ни один. Никакие адские силы не помогли бы мне ни пробиться с боем, ни дать им то, чего они хотели. Я прикинул, что бы такое соврать, но не придумал ничего, что помогло бы мне выйти в дверь – по крайней мере, целиком. Я был ответом на мольбу, которую они даже не смели высказать. Но теперь, когда обрели меня?
Когда дело касалось ночного зрения, я лгал привычно и тем успокаивался, но нет, сейчас я понимал, что только правда позволит мне выбраться отсюда целым и невредимым. Как таковая она меня мало заботила, но куда денешься?
– Я не могу вам помочь, – сказал я.
Рука Арибы соскользнула с бедра и задержалась у кривого сгущения тьмы на поясе. Моя потянулась к сапогу и нащупала пустоту. Опа! Она забрала свой кинжал.
– Не можешь или не хочешь? – спросила она, коснувшись рукояти.
– Не могу. Цена передачи слишком высока.
– Цена? Какая цена? Ты либо сам владеешь секретом джинновых масел, либо знаешь того, кто владеет. Если дело в…
– Нет, – перебил ее дед. Теперь он изучал меня с видом вора, рассматривающего запертый сейф. Мне было плевать. – Прислушайся к тому, что он сказал: для него чересчур высока цена передачи. Речь не о том, чтобы научить, а о том, чтобы дать. Я прав, имперец?
– Если отдам, то лишусь, – кивнул я.
Он провел пальцем по бороде. Звук был как пемзой по пергаменту.
– Твое видение не угасает, да? Не покидает тебя, как Львов, когда минуют день и ночь?
– Нет.
– Тогда ты не обладаешь темным видением – во всяком случае, не в нашем понимании.
– Нет.
Снова шорох, снова пристальный взгляд. Затем отрывистый кивок.
– Ты не тот ответ, на который я рассчитывал. – Старик качнулся назад, вперед и вскочил на ноги. – Такой ты мне ни к чему.
Я тоже встал, с меньшими проворством и грацией.
– Что означает?..
– Ариба, ты позаботишься об этом? – Дед снова прикрыл лицо куфией.
– Позабочусь. – Та отвесила земной поклон.
Проклятье! Меня пускали в расход.
Я отступил на шаг. Сейчас в помещении было светло, и мне стало труднее, так как мы уравнялись. И все же он был стар, а она сидела; если мне удастся обогнуть его и быстро ударить Арибу в лицо, а после метнуться к оружию, то можно…
– Ариба проводит тебя до гостиницы, – изрек престарелый убийца, и шакалья улыбка отчетливо сквозила в голосе.