Клятва похоти и ярости

Ловелл Л. П.

Моя кожа пылала, его прикосновения были проклятием, с которым я не могла бороться.

— Такой испорченный. Злой.

— Не прикасайся ко мне, — выдохнула я, закрыв глаза.

Он заставлял меня желать того, чего я не хотела. Я как будто даже не узнавала себя.

— Пожалуйста.

Он не отпустил меня.

— Мы оба знаем, что ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, заставил тебя кончить. Моими пальцами. Моим языком. Членом.

Все мое тело задрожало от желания, когда его губы прошептали что-то на моей щеке, но это было ненастоящее, просто манипуляция.

—

Но сейчас ты не очень хорошо справляешься с подчинением.

— Это не было подчинением…

— И как бы мне ни нравилось видеть себя в тебе… — Он отпустил меня и отступил на шаг. — Иди в душ, принцесса.

Я нахмурилась, глядя на него, сбитая с толку и пошатывающаяся.

— Не волнуйся. Скоро я помечу тебя гораздо сильнее. — Один палец коснулся моего горла. — Моя хватка на твоем горле, моя сперма в твоей тугой киске, мое имя…

Я отшатнулась от него, отчасти испытывая тошноту от этой мысли, отчасти — любопытство. Это чертово любопытство дорого мне обошлось.

— Прими душ. Сейчас.

Я вдруг почувствовала себя онемевшей, опустошенной, и мои ноги, казалось, двигались сами по себе. Когда я вошла в ванную, он последовал за мной, шлепая босыми ногами по кафелю.

— Что ты —

Он включил душ, затем встал передо мной.

— Снимай платье, Эмилия.

Я отпрянула от него, сверкнув глазами.

— Джио, я не…

— Сними это чертово платье, пока я не сделал это за тебя.

— Пошел ты.

Он закрыл глаза и, тяжело вздохнув, потер переносицу. Мой взгляд упал на его напряженный бицепс, на то, как напряжен каждый мускул.

— Я пытаюсь помочь тебе, принцесса. Хоть раз в жизни, просто доверься мне. — Довериться ему? Идея была нелепой. Не правда ли?

— С чего бы мне тебе доверять? — Прошептала я.

Его взгляд встретился с моим, холодный и уверенный.

— Потому что я знаю, что тебе нужно, и я собираюсь дать тебе это.

— Я не хочу, чтобы ты…

— Раздевайся, Эмилия. — Это был приказ, отданный человеком, который привык, чтобы ему подчинялись.

Тишина, повисшая между нами, казалась еще более напряженной из-за шума воды, льющейся по кафелю позади меня. Мои легкие были слишком стеснены, а ванная слишком мала.

— Раз.

Когда он поднял палец, каждая клеточка моего существа закричала от негодования. И все же какая-то часть меня, которая была так жестоко разоблачена прошлой ночью, доверяла ему, хотела подчиниться.

— Что произойдет, если ты досчитаешь до трех? — Я выдохнула и поняла, что эти слова были как красная тряпка для быка, как только они слетели с моих губ.

Его глаза вспыхнули.

— Плохие девочки не кончают, крошка.

Я прерывисто вздохнула, сквозь всю ярость, которую я так отчаянно пыталась сдержать, пробилась тонкая ниточка волнения. Неужели я действительно собиралась это сделать? Желание восстать против него боролось с необходимостью просто перестать думать и бороться, просто чувствовать. Джованни был кайфом, который заставил меня на мгновение забыть о моей мрачной реальности, и когда его глаза встретились с моими, он пообещал мне забвение, не произнеся ни единого слова.

Трясущимися пальцами я потянулась

к застежке-молнии, звук ее расстегивания, словно выстрел, разнесся по комнате. Я не была уверена, что кто-то из нас дышит, когда нащупала эту условную грань между вожделением и яростью. Ткань соскользнула с моих плеч и упала к ногам, оставив меня в одних стрингах и повязке на бедре. Я никогда не была обнаженной перед мужчиной, никогда не была так беззащитна — физически или эмоционально — как с ним в этот момент. Прохладный воздух коснулся моих сосков, и они напряглись под его горячим взглядом. Джио издал тихий стон и прислонился к туалетному столику, освобождая мне место.

— Теперь трусики, крошка. — Его голос был низким и хриплым, и любая сдержанность, которую я могла бы почувствовать, исчезла при виде неприкрытого желания на его лице.

Когда я стягивала кружевной лоскуток с ног, костяшки его пальцев, вцепившихся в край туалетного столика, побелели, как будто он физически удерживал себя на месте.

— Заходи в душ, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Я встала под теплую воду. Только когда стеклянная дверь закрылась, он пошевелился, словно ему нужен был щит между нами. Я чувствовала себя добычей, запертой в клетке, где за решеткой рыщет монстр, готовый меня сожрать.

Его свирепый взгляд прожигал меня сквозь запотевшее стекло.

— Раздвинь ноги, крошка.

Меня охватило смущение, и я заколебалась. Я никогда не стояла перед ним обнаженной, но он хотел, чтобы я раздвинула ноги, чтобы он мог все видеть… Он приподнял бровь и поднял два пальца, когда я не сразу подчинилась. Я впилась в него взглядом несмотря на то, что по моим венам разлился прилив предвкушения.

— Дай мне увидеть твою прелестную розовую киску.

Черт, почему его грязные слова были такими горячими? Стекло между нами запотело еще больше, и я поняла, что он не может меня разглядеть. Это было намеренно? Это придало мне немного смелости, и я раздвинула ноги.

— Хорошая девочка.

Эти два слова были для меня как удар током, и я сразу же вернулась к прошлой ночи, отчаянно желая доставить ему удовольствие, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях.

— Джио…

Его ладонь прижалась к стеклу, а другая рука скользнула вниз по его телу, по его животу.

— Прикоснись к себе для меня, Эмилия.

Я ненавидела делать то, что мне говорили, но желание кончить вспыхнуло с новой силой, как будто прошлая ночь никогда не прекращалась. Было что-то в том, как он приказывал мне, что делало это намного лучше, чем просто получить удовольствие самой.

Когда мои пальцы скользнули между ног, я не смогла сдержать стон, вырвавшийся у меня.

— Обведи клитор, принцесса, — приказал Джио, издав прерывистый стон.

Я едва могла видеть его сейчас, но этот звук вызвал у меня желание, потребность. Проведя рукой по стеклу, я очистила его настолько, что смогла увидеть его спущенные боксеры и сжатый в кулаке толстый член. Он выглядел диким, неуправляемым, его ярость подпитывала мою собственную. Я прижала свободную руку к его руке по другую сторону стекла, как будто могла дотронуться до него, почувствовать его.