Клятва похоти и ярости

Ловелл Л. П.

Жидкое наслаждение разлилось по моему телу, и мне потребовалось приложить все усилия, чтобы оставаться неподвижной, пока он лениво поглаживал этот комок нервов. Он был мастером манипулирования, извлекая идеальные ноты, пока я извивалась и танцевала под его дудку. Я ненавидела его, я хотела его. Мне нужно было больше, все, что он мог предложить, и все то, что я с удовольствием выпытала бы у него. Когда он погрузил в меня один палец и надавил большим пальцем на мой клитор, я чуть не кончила, прикусив губу, чтобы не закричать.

Металлический привкус крови покрыл мой язык вместе с чувством унижения. Я собиралась кончить на глазах у всех этих людей. Однако

в ту секунду, когда его палец начал сжимать мою киску, он замер, и это ощущение постепенно исчезло. Слава богу. Мое тело обмякло от такой отсрочки, но он тут же начал подниматься. И мне захотелось закричать совсем по иной причине. Именно это он и делал на протяжении большей части основного блюда, к которому я так и не притронулась. Он заставлял меня кататься на этих волнах, достигая пика и отступая, пока я не отчаялась. Мне было все равно, кто меня увидит; я просто обезумела от желания. Я поняла, что это было его наказанием.

Я могла только представить, как я выглядела сейчас: раскрасневшаяся, с неровным дыханием, его идеальная маленькая марионетка, танцующая на ниточках, за которые он дергал. И что хуже всего, он почти не обращал на меня внимания, продолжая разговор, как будто не хотел окончательно меня расстроить.

Когда я уже была на грани отчаяния, он, наконец, повернулся ко мне. Его дыхание ласкало мое горло, кожа казалась горячей по сравнению с прикосновением его холодных от виски губ.

— Ты не издала ни звука. — Когда его пальцы покинули мое тело, у меня вырвался тихий стон, как будто я из принципа бросила ему вызов, и я почувствовала его улыбку на своей коже. — Хорошая девочка.

От этой похвалы у меня все внутри сжалось, и, Господи, у меня явно были проблемы с отцом.

Он откинулся на спинку стула, зажал палец между губами и попробовал его на вкус. В его глазах был жар и всепоглощающая напряженность, и в тот момент я хотела ощутить каждую частичку этого. Я хотела ощутить свой вкус на его языке, когда он заставит меня кончить. Я никогда в жизни ни в чем так сильно не нуждалась. Любой, кто наблюдал за ним, точно знал, что он делает, что он натворил, но Джованни было все равно, потому что он был неприкасаем. А мне было все равно, потому что он лишил меня рассудка.

— Такая сладкая. Такая чистая и нетронутая. — Затем он сжал в кулаке мои волосы и исполнил мое желание. Он поцеловал меня, его язык скользнул между моими губами, заставляя ощутить на языке смесь его, меня и виски.

Этот поцелуй снова воспламенил все, что я пыталась подавить, пока не прижалась ртом к его губам. Джованни, похоже, тоже достиг своего предела, потому что меня подняли на ноги и повели по залу, прежде чем я поняла, что происходит. У меня закружилась голова от алкоголя, от него и от вожделения, несущегося по моим венам, как чертов товарный поезд.

Прикосновение его горячей ладони к обнаженной коже моей спины было своего рода пыткой в моем возбужденном состоянии. Мне казалось, что каждое нервное окончание было обожжено и теперь пульсировало в одном ритме с пульсом между моих бедер.

Только когда Джованни сел за руль модного спортивного автомобиля, он перестал казаться таким собранным. Он переключал передачи так, словно это оскорбляло его лично. Когда мы выехали на шоссе, его рука легла мне на бедро, словно клеймо, и я дернулась в ответ. Мои трусики были влажными, бедра сжимались, как будто я могла унять боль, которую он причинял. На людях. От этой мысли меня захлестнула новая волна унижения.

— Я тебе не игрушка, которой ты можешь забавляться на глазах

у своих богатых друзей, — огрызнулась я.

— Ты та, за кого я тебя выдаю, Эмилия. — Его пальцы впились в мою кожу. — И прямо сейчас я говорю, что ты невоспитанная, а их наказывают.

— Что… что ты собираешься делать? — Я не могла скрыть своего волнения.

Улыбка, которой он одарил меня, была почти озорной.

— Увидишь, принцесса.

Мой взгляд скользнул по нему, и я не упустила выпуклость на его брюках. Мое тело жаждало, чтобы он закончил то, что начал в танцевальном зале. По крайней мере, мне нужно было, чтобы меня оставили в покое, чтобы я могла прийти в себя, но у меня было такое чувство, что он ушел с Гала-концерта в середине ужина не для того, чтобы отвезти меня домой и оставить одну. И, в связи с этим, возник вопрос: хотела ли я, чтобы он оставил меня одну?

К тому времени, как мы вошли в квартиру, я была в отчаянии. Я поплелась по коридору, более чем готовая справиться с этим чертовым непрекращающимся зудом самостоятельно. Не успела я сделать и двух шагов, как его рука легла мне на затылок, удерживая меня рядом с собой, пока мы шли. В мою комнату. Как только за ним закрылась дверь, его присутствие в четырех стенах стало давящим и удушающим.

— Что ты делаешь?

Он ничего не сказал, снимая пиджак, как и в ту первую ночь. Но на этот раз страха не было, и все мое тело напряглось от этого движения. Затем он расстегнул запонки, его движения были неторопливыми, как будто у него было все время мира. Он собирался трахнуть меня? Впервые с тех пор, как он забрал меня из того номера в мотеле, я не могла убедить себя, что не хочу этого. К тому времени, как он ослабил галстук-бабочку и закатал рукава рубашки, я уже забилась в угол, пытаясь привести в порядок свои раздразненные сексом мозги. Я говорила себе, что не хочу его, что он мой враг, но это было так, словно он накачал меня дозой чистой похоти, и я обшаривала взглядом каждый его идеальный дюйм, как наркоманка, нуждающаяся в дозе. Смокинг сидел на нем чертовски хорошо, но в этом, более грубом варианте… Боже, он был великолепен. Белоснежная рубашка дико контрастировала с темными извилистыми татуировками, которые поднимались чуть выше воротника и покрывали оба предплечья, словно какая-то секретная карта сокровищ, специально для меня.

— Иди сюда, крошка. — Он протянул мне руку, словно дьявол, приглашающий меня продать свою душу.

Но я не зашла так далеко. Я по-прежнему стояла у стены, прижав ладони к прохладной штукатурке, как будто могла просунуть в нее пальцы и закрепиться там.

— Ты боишься, Эмилия? — Он сделал пару шагов вперед.

— Нет.

— Или, может быть, ты просто немного опьянела от алкоголя, о котором я тебя предупреждал, чтобы ты не пила.

— Я не ребенок, — сказала я, когда он продолжил подкрадываться ближе, выслеживая свою жертву.

— Нет, это не так, но ты была очень плохой девочкой.

Блять. Почему все мое тело затрепетало от чувственных ноток в его голосе? Может быть, я была пьяна.

— Пришло время для твоего наказания. — Он причинит мне боль? Трахнет меня? И то, и другое одновременно? — Я предупреждал тебя, Эмилия.

Он остановился передо мной, обхватив пальцами мое горло так, что я бы никогда не призналась, что мне это нравится. Его губы дрогнули, когда я захныкала, и он притянул меня ближе.

— Не бойся, крошка. Я не причиню тебе вреда, — выдохнул он мне в щеку. — Сильно. — Ничто в этой произнесенной шепотом угрозе не должно было меня взволновать.