Клятва рыцаря

Джордан Рикарда

Прежде чем перейти через Сену, Соломон и Авраам сменили яркие дорожные платья на приличные одеяния успешного торговца и ученого. В длинной тунике лекаря Соломон выглядел старше и серьезней, однако взгляд, который он бросил на Герлин, был исполнен нежности, восхищения и, пожалуй, страсти.

— Тебе лучше надеть вуаль и прикрыть волосы, Герлин. Тогда можно будет не опасаться, что кто-то тебя узнает. — Соломон снова называл девушку ее настоящим именем, однако сохранил доверительное «ты», чему Герлин была рада.

Ее также радовали его утешительные

слова, ведь они показывали, что Соломон знал, в каком напряжении она пребывала последние недели. Однако он наверняка не представлял, как тяжело ей будет жить под видом еврейки или мнимой христианки в Париже. Ей даже нельзя будет раздеть своего маленького сына в присутствии других женщин. Между тем Дитмар был очень живым ребенком и уже учился ходить. Герлин всегда нужно было надевать ему подштанники, хотя для таких маленьких мальчиков это было необязательно. Еврейские мальчики проходили ритуал обрезания в более раннем возрасте, даже если их для вида крестили.

Остров Сите был самым оживленным местом из всех, где Герлин когда-либо бывала. Узкие улочки были забиты лавками, трактирами и питейными заведениями. Люди говорили так быстро, что даже Герлин было трудно уловить суть сказанного, и это при том, что она изучала французский язык еще при дворе госпожи Алиеноры и владела им так же хорошо, как и своим родным. Соломону, Мириам и Аврааму приходилось еще труднее, однако последний быстро учился, ведь ему нужно было убеждать солдат короля купить ногти святого Христофора на их родном языке, да и сертификаты они бы охотней читали на французском.

На самом деле еврейского квартала в Париже никогда и не было. До изгнания единоверцы Соломона жили по всему городу. Теперь остатки общины было нелегко разыскать, и Герлин совершенно не представляла, с чего начать. Однако, похоже, Соломон и Авраам интуитивно различали своих единоверцев. Слоняясь по рынку, они стали осторожно наводить справки, и, к изумлению Герлин, тут же нашлись торговцы, знавшие отца Авраама. Они направили лекаря и его племянника к тем, кто имел связи в Вене, чтобы передать сообщение родителям Мириам. Отправить письма также не составило труда, да и надежды Соломона снять комнату на постоялом дворе вскоре оправдались. Они нашли чистый постоялый двор с баней, которым управляла «когда-то еврейская» супружеская пара. Пожилую хозяйку умиляли Дитмар — она заговорщицки улыбнулась Герлин, когда та назвала его имя, — и Мириам. Красивая девушка с хорошими манерами сразу же покорила ее сердце, поскольку якобы напоминала ей дочь.

— Наша Сара вышла замуж за торговца тканями из Аль-Андалуса, — рассказывала она с сияющей улыбкой. — Еще пятнадцать лет назад, еще до…

До указа об изгнании евреев и мнимого крещения ее родителей. Герлин понимающе кивнула.

Авраам вел себя не так сдержанно и заулыбался во весь рот.

— Вы наверняка все еще печалитесь, что оба они придерживаются иудейской веры, не так ли? — заметил он.

Женщина опустила глаза, чтобы скрыть улыбку.

— Каждую неделю я зажигаю

свечу и молюсь за нее, — сказала она.

Мириам наконец осведомилась о микве и обрадовалась, когда оказалось, что таковая имеется.

— Купальня… для женщин… — проявила осторожность хозяйка. — Она открыта весь день для всех желающих. Но если вы придете до рассвета…

Мириам кивнула. До приема обычных посетителей хозяйка пускала женщин для ритуального омовения. Для этого у нее имелись особые купели — вода в микву могла поступать только из природного источника.

Однако «когда-то еврейская» купальня располагалась на другом конце острова Сите, и Мириам не могла пойти туда одна. Авраам, разумеется, вызвался проводить ее уже следующей ночью.

А пока все наслаждались паровой баней на постоялом дворе и плотным ужином после купания — евреи в первый раз с начала путешествия ели кошерную еду, и Мириам, как ребенок, радовалась знакомым блюдам. Она была счастлива снова находиться среди своих единоверцев и уже поздним вечером с сияющей улыбкой попрощалась, чтобы вскоре отправиться с Авраамом в микву.

— Слишком рано, да и обычай это запрещает, — ворчал Соломон.

Еврейские юноши и девушки часто впервые видели друг друга уже на свадьбе, и даже если они были знакомы до этого, им ни в коем случае не разрешалось оставаться наедине или же шататься вдвоем по улицам города до вступления в брак.

Герлин пожала плечами.

— В этом союзе, пожалуй, многое не соответствует обычаю, — урезонила она его. — Проведет Мириам пару часов в обществе Авраама или нет, она уже не станет девственницей. И брак с ней означает прогулки под звездами в любое время. Авраам, наверное, уже надеется торговать пылью недавно открытого ею небесного тела. Они оба другие, Господь не просто так свел их вместе.

Соломон ласково улыбнулся и подкинул дров в камин. Герлин подогрела воду, чтобы наконец искупать Дитмара.

— Значит, ты думаешь, браки совершаются на небесах? — мягко спросил лекарь, держа ребенка, пока она наполняла водой большой горшок из повозки, который Герлин использовала в качестве ванночки. — У нас, евреев, этим обычно занимаются сваты…

Герлин прищурившись, посмотрела на него.

— Я знаю, я еще помню, что одного из них отправили в дом моего отца… — поддразнила она его. — Ну а вообще-то… я думаю, Господь указывает нам путь… иногда и обходные пути. — Она посмотрела Соломону в глаза. — Я охотно последовала за сватом.

Лекарь отвел взгляд и стал смотреть на Дитмара. Малыш между тем радостно плескался в горшке.

— Значит, ты не жалеешь о том, что вышла замуж за Дитриха? — тихо спросил он.

Герлин энергично помотала головой.

— Почему бы мне жалеть? Мне… мне нравился Дитрих… я любила его. Пусть даже не так, как…

— Как Флориса де Трилльона?

Боль в голосе Соломона отозвалась в сердце Герлин. Она хотела что-то сказать, но, поддавшись порыву, подняла руку и легонько провела по его щеке и губам.