Клятва трикстера
Шрифт:
Кажется, легко уловить в воздухе запах паленой псевдоплоти – едкий, противный. Но человеческая – пахнет не лучше.
Мы с Локки посмотрели друг на друга. Выбор-то – небогатый. Надеяться уцелеть в буре? Или довериться фарту одного из тех новичков, которые каждый месяц исчезают в Зоне?
Разве это выбор?
– В чем дело? – непонимающе спросил Джокер. В глазах его нет страха – только азарт удачливого
Локки сплюнул. И хрипло озвучил:
– Веди!
Наш новый компаньон кивнул. Без колебаний двинулся через заросшую травой спортплощадку. Мы ковыляли следом, отставая метров на пять.
Высокие стебли мягко пружинили под ногами. Не пытались пробить ткань штанов, впиваясь в кожу. Не плевались кислотой. Самая обычная трава.
И с каждым шагом такими нелепыми чудились наши страхи.
Еще один бросок, еще пара кварталов… и все!
Когда до конца спортплощадки оставались считаные метры, когда уже отчетливо виднелась каждая царапинка на практически новых футбольных воротах – я почти убедил себя, что худшее позади…
Но в эту секунду Джокер провалился в землю – ухнул туда сразу по пояс!
Мы оцепенели.
А он ругался и барахтался, пытаясь выбраться. Только с каждым мгновением уходил глубже. И заросшая травой земля, такая устойчивая на вид, колыхалась вокруг – словно растревоженная гладь болота.
– Не дергайся, – посоветовал я. Мы с Локки аккуратно двинулись вперед, обходя опасное место. Джокер притих, провожая нас растерянным взглядом.
– Вы меня бросите? – потерянно забормотал он, едва мы прошли мимо. Я отмахнулся:
– Щас вон там срежем длинную ветку…
Отчаянный вопль Джокера заглушил конец фразы.
Мы удивленно оглянулись – не мог же он так быстро спятить от страха?
– Черт… – только и вырвалось у Локки.
На наших глазах компаньон быстро уходил в землю – словно его что-то тянуло снизу. А вся поверхность спортплощадки уже шла ходуном, вздыбливалась и трескалась – комья глины брызгами разлетались в стороны.
Только голова и руки Джокера еще торчали над травой.
Не сговариваясь, мы упали плашмя и поползли к нему. Мы спешили, но когда добрались, голова уже скрылась из виду. Только руки еще судорожно цеплялись за тонкие стебли.
Мы схватили его
Несколько секунд казалось, что нам не хватит сил.
Потом его лицо возникло над поверхностью – грязное, перекошенное от ужаса. Главное, что живое. Он кашлял, выплевывая землю, и барахтался, как раненый лось. А едва мы его вытащили, едва его ноги в разодранных джинсах оказались сверху – бросился вперед без оглядки. Сначала на четвереньках, потом – на двоих, будто ошпаренный, выскочил на твердое место.
У нас так быстро не получилось.
Когда достигли «берега», земля перед нами лопнула. Широкая трещина преградила путь. И оттуда, из глубины, повалила густая, зеленовато-серая масса.
«Протоплазма».
Она отрезала нас, как на крохотном острове. Пучилась, бурлила, обдавая едким ароматом. Перехлестнулась через деревянную скамейку, растворила ее до черных головешек. И, пожирая траву, вытянула языки к нашим ногам…
Говорят, в такие секунды вся жизнь проносится перед глазами.
А я лишь успел пожалеть о том, что сегодня надел новые ботинки – хорошие, крепкие, с надежной толстой подошвой и при этом удивительно легкие. Ведь зря пропадут, зря!
«А мог бы оставить Ракетчику в наследство…»
Не знаю, что успел подумать Локки. Слишком мало времени было на обмен впечатлениями. Секунду спустя из-за угла ближайшего дома выскочил Джокер – тот, кого мы вообще больше не надеялись увидеть.
Но он вернулся.
И не с пустыми руками: покраснев от натуги, тащил кусок стальной трубы – широкий, не меньше тридцати сантиметров, и длинный – без малого в два своих роста. Как он вообще умудрился его поднять? Но удивляться хорошо потом. А сейчас… Сейчас, хрипло ругаясь, он поставил трубу вертикально у самого края трещины. И уронил ее в нашу сторону.
Конец трубы упал на пятачок травы посреди наступающей «протоплазмы».
Это был мост.
Шаткий, ненадежный, но все-таки мост!
И пару секунд спустя мы с Локки оказались на том «берегу».
Как раз, когда тьма окончательно накрыла небо и ослепительный столб огня ударил в дерево на дальнем конце сквера. Грохотом заложило уши, мир словно накренился, раскалываясь.
Зато дорога была открыта. И мы не бежали, а почти летели, жадно хватая пропитанный озоном воздух.