Клятва трикстера
Шрифт:
Пока последние дома города не остались за спиной. Пока свинцовая гладь Волги не открылась впереди.
Там, над рекой, прозрачная синева светилась в разрывах облаков. А буря… буря осталась за покосившимися башнями периметра – по ту сторону древней, наполовину съеденной ржавчиной колючки.
По крутому берегу мы скатились к реке. И в тот же миг выглянуло солнце – ласковое, летнее.
Никогда
Мы упали на траву, переводя дух. А Джокер вдруг сказал:
– Знаете, после такого мы – реально братья.
– Братья навек! – засмеялся Локки. И по-медвежьи облапил нас сильными ручищами.
«НАВЕК!» – беззвучным эхом ответила зеленая даль на том берегу…
…Я шагаю ближе. Опускаюсь рядом с телом, опять внимательно смотрю.
– Ты что, встречался с ним раньше? – удивленно бормочет Карен.
Я вздыхаю.
Что ж, смерть никого не красит – особенно когда тебе с близкого расстояния, почти в упор, стреляют в лоб из пистолета, а до этого бьют по лицу. И все-таки его можно узнать – несмотря на синяки под глазами и распухшую губу, несмотря на то что он изменился за те шесть лет, что мы не виделись. Похудел, сменил прическу, отрастил короткую щетинистую бороду…
Тогда мы еще полгода вместе ходили в Зону. Потом Джокер заболел – стали отказывать ноги, объеденные протоплазмой. Долго лечился в Нижнем – без особого успеха. И мы собрали ему денег – всей артелью. Отправили его в Москву – в лучшую клинику.
Потом я потерял парня из виду.
Наверное, это не очень хорошо забывать о товарищах. При моей профессии – объяснимо и все равно – плохо.
А Локки с ним несколько раз пересекался. Даже, помню, передавал от него привет…
– Это не Счастливчик, – повторил я. Задрал штанину мертвеца и увидел то, что должен был, – шрамы. Там, где его «поцеловала» протоплазма.
– Непонятки… – мрачно прошептал Карен. – Я ведь тоже еще не впал в деменцию. Именно этот тип был на «стрелке» – когда мы с Шето…
– Его там не было! – резко перебил я.
– Считаешь меня слепым?
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Потом я отвернулся.
И правда, чего так распереживался?
Шесть лет прошло. Немалый срок…
Особенно в наше время.
Подумаешь, кто-то работает на младшие кланы упырей. Подумаешь, несколько человек угодили в западню. Это только для меня событие – для того, у кого на глазах они умерли… Куда более жуткие вещи творятся с легкостью и проходят почти незамеченными. В Микулине вырезали целый поселок – и что?
Разве народ в области поднял восстание?
Разве не продолжают местные
Иногда кажется, что такие, как столичный упырек Мысков, правы, что людская жизнь сейчас – просто товар. И стоит он очень дешево.
Каждый год миллионы мрут от болезней, медленно загибаются от последствий сумеречного синдрома. Кто о них помнит? Кто их оплакивает, кроме самых близких?
Баба Валя говорила о силе родной земли.
Но где она, эта сила? Почему огненной очистительной бурей она еще не прошлась по стране?
Я опять посмотрел в мертвые глаза Джокера.
Там не было ответа.
Я встал, содрал с кровати одеяло и накрыл его лицо.
«Братья навек» – очень красивые слова. Но много ли они стоят в нашем искалеченном мире, где наверху – упыри, а внизу – всем друг на друга плевать?
– Ты его карманы проверил? – напомнил Седой.
Да, карманы…
Это надо сделать.
– Ничего у него нет, – доложил я через минуту. И добавил: – Не мог он быть Счастливчиком – он обычный, не слишком удачливый трикстер.
– Может, в другой специальности ему повезло больше…
Я качнул головой:
– Ты говорил, несколько лет назад твои знакомые встречали Лаки-боя в Лондоне. И жил он тогда в особняке на Ист-Энде. А я, приблизительно в то же время, вместе с ним, – кивнул на тело, – ходил в Нижегородскую Зону.
– И что сие доказывает?
– По-твоему, он после ходки бежал в аэропорт и срочно летел в Англию? Ты сам-то хоть раз бывал в настоящей Зоне?
Карен улыбнулся:
– Ты веришь в своего друга – это хорошо. Но иногда мы плохо знаем даже друзей. Иногда они меняются… И не в лучшую сторону.
Я стиснул зубы, поправляя одеяло на трупе.
Потом все-таки ответил:
– Слишком простая версия.
– А правда – вообще простая штука… – Седой замер, вслушиваясь. Нахмурился, и, по-кошачьи ступая, исчез из комнаты.
Я остался.
Еще несколько секунд смотрел на укрытое с головой тело. А перед глазами у меня до сих пор была прозрачная синева в разрывах облаков и зеленая даль на том берегу…
– Тень, помоги! – долетел голос Карена.
Я вздрогнул, стряхивая оцепенение. И вышел из комнаты.
Седой тащил тело Цебеля ко входу в коридор.
– На фига? – пробормотал я.
– Дверь, – без лишних слов объяснил Карен.
И я включился в процесс. Некрупный на вид хозяин кабинета оказался тяжелым, как бревно. Но мы все-таки заволокли его внутрь коридора. Прислонили к стене, и Карен вытянул ладонь покойника к имевшейся у входа сенсорной панели.
Это удалось не сразу, и Седой, чертыхаясь, подтащил тело ближе.
Есть!
С легким шелестом дверь двинулась вбок.
Проход в кабинет снова перекрыт. Дополнительный слой стали отделил нас от охраны Цебеля.