Клятва верности Книга 2
Шрифт:
Порывистый, но тёплый ветер обдувал, сбивая жару. По зелёным склонам гор, похожим на негранёные малахиты, разноцветные и многогранные, лентой вилась дорога, окольцовывая их. По ней, бликуя серебристыми боками, неслись флаеры и аэробасы. Городок жил своей жизнью и никому не было дела до двух фигур на небольшом плато самой ближайшей горы от дома, который они сняли.
Серафима, раскинув руки, прикрыла глаза и отдавалась игривым потокам воздуха. Дантэну нравилось наблюдать за ней, следить за выражением её лица, за реакциями на, казалось бы, простые вещи. Он понимал, что она изучала мир по-новому. Он открыл её внутренние резервы, и теперь всё вокруг предстало
— Город словно огнём объят, — шепнула Фима, оглядываясь на Дантэна. Тот приблизился к ней со спины и обнял за талию, притягивая к себе.
— Я вижу его иначе: множество смерчей кружат в одном месте.
Серафима покачала головой. Языки пламени лесного пожара — вот на что сейчас был похож городок, в котором они обосновались. Если долго на него смотреть, становилось страшно. Лишь поддержка атландийца помогала не запаниковать, а ещё голубое свечение их совместного биополя, которое не разрывалось, даже если они оказывались в разных комнатах. Дантэн предупредил, что им неминуемо придётся разделиться, иначе боль при расставании оглушит. Он, как Сильнейший, выдержит, а вот Фима может пострадать, поэтому и старалась не отходить от атландийца далеко, да и когда он обнимал, было божественно приятно, естественно и привычно.
— Будешь раздеваться или гимнастикой в платье займёшься? — обжигающе провокационно прозвучал вопрос Дантэна.
Серафиме на миг послышалось, что он ей предложил нечто иное, совсем не гимнастику.
— Я думала — мы купаться, — в который раз стала оправдывать свой выбор наряда Фима, разворачиваясь в кругу сильных рук атландийца. Его лицо скрывала ткань светлого шарфа, и лишь глаза смотрели на неё, как и прежде, чуть насмешливо, хитро щурясь.
— Купаться будем ночью, чтобы никто не видел, — заверил её Ход, а Фима покраснела, так как отчего-то представилось ей это купание отнюдь не в приличном виде, а как их полностью обнажённые тела будут выделяться своей белизной на чёрном фоне ночи. Иначе зачем скрываться от чужих глаз?
— Разденусь, — смело отозвалась Фима и почувствовала, как Ход начал расстёгивать лямки пляжного сарафана.
— Я тебя кремом намажу, — заверил он девушку, слыша беспокойные мысли об ожогах.
Золотистый закрытый купальник подчёркивал и без того красивые изгибы женского тела. Робкие взгляды серых глаз с затаённым желанием и надеждой могли соблазнить даже настоящего отшельника.
Вынув прихваченный плед, атландиец расстелил его на плоском камне, затем снял шарф с кудрей и стянул тунику через голову. Медитация позволяла соприкоснуться с самой природой, поэтому лучше максимально обнажиться, чтобы впустить в себя потоки, окутывающие плотной сетью планету.
— Садись на колени, — велел он Симе, которая безропотно выполнила его приказ, села так, чтобы видеть море, и открыла лицо.
— Не снимай шарф, напечёт, — бросил ей Ход, отворачиваясь к рюкзаку, чтобы достать из него крем от солнца.
Ночи было явно мало, хотя и дня оказалось недостаточно, чтобы перестать думать в горизонтальном направлении. Его тело не подчинялось ему, жило своей жизнью, реагировало не только на близость, но и на любую шальную, наполненную страстью мысль, как его личную, так и Симину, которая сгорала в том же желании, что и он. Она была с ним полностью солидарна, мечтая подольше растянуть с ним их любовные утехи.
Дантэн не сопротивлялся своим демонам, решив, что лучше быть с ними заодно, и мечтал о том, что сделает с ларной, как только поможет ей с концентрацией потоков.
Белые капли упали на тонкие плечи, Фима вздрогнула и судорожно вздохнула. Крем оказался холодным, а кожа горячей. От яркого контраста ощущений внутри девушки всё сжалось, и она невольно возбудилась. Сцепив руки на коленях, она попыталась успокоить свои мысли и воображение, которое услужливо рисовало откровенные картинки.
Ларна баловала Дантэна своими реакциями на его действия и мыслями. Отзывчивая, страстная, но хрупкая. Нужно было убрать закупорки каналов после ночного соития. Лёгкими массирующими движениями атландиец промял сначала напряжённые, каменные мышцы плеч. Боль приятными уколами пробежалась вниз, словно ветер, дующий на потухшие угли. Стиснув зубы, Фима подобралась, не давая разгореться пожару внизу живота. Крепче сжала кулаки, ногти болезненно впились в ладони, но боль отрезвляла, помогала сознанию выплыть из разгорячённых фантазий.
Атландиец встал к ней лицом и залюбовался сидящей на пятках в покорной позе любимой. Она подняла голову. Доверчивый взгляд, покусанные губы, раскрасневшиеся щёки. Тюбик в руках мужчины жалобно скривился от жёсткого захвата сильных пальцев, а крем потёк из узкого отверстия.
Дантэна охватила дрожь от дикого желания взять девушку прямо здесь, на горном просторе, обдуваемом ветрами, под палящими лучами солнца. Сглотнув, атландиец нежно погладил девушку по щеке, ухватил за подбородок, медленно провёл подушечкой большого пальца по контуру нижней губы. Фима не могла оторвать взгляд от тёмных глаз мужчины. Солнце слепило, подсвечивало его со спины, однако чем ниже склонялся Дантэн, тем отчётливее видела девушка страсть в его безумном взгляде. Властный и напористый поцелуй ошеломлял, подчинял и возносил одновременно. Пальцы на подбородке не давали шанса ускользнуть от требовательных губ, да и не было этого стремления в Серафиме, лишь стать ближе, почувствовать его полнее, глубже…
Но Дантэн будто очнулся, выпрямился, вновь провёл большим пальцем по губе Симы. Она хотела его так же неистово, как и он её. И она получит то, чего так жаждет, к чему тянется, беззастенчиво предлагая себя. Её биополе просачивалась под приоткрытые щиты, и атландиец медленно проникал в любимую своей силой.
Дыхание девушки стало прерывистым, глаза расширились, а зрачок заполнил серую радужку. Ход опустил перед ларной на колени и прожал точки на её лице между бровями, под ушами. Его взгляд блуждал от глаз до губ и обратно.
— Ляг на спину, — сипло приказал он.
Опять покорное подчинение. Это заводило всё больше. Она не промолвила ни слова, полностью доверилась. Дантэну всё сложнее было концентрироваться. Его пальцы продавливали энергетические центры потоков вдоль рук, осторожно прикоснулись к груди. Заречина зажмурилась, не сдержалась, глухо застонала. Плотная золотая ткань дико мешала почувствовать бархат тёплой кожи.
Отложив крем, Дантэн потянулся руками за шею Фимы. Она задержала дыхание, ожидая поцелуй. Но атландиец лишь напряжённо посмотрел на её губы, развязал завязки купальника на шее, аккуратно пропихнул руки под спину и осторожно стянул ткань, наблюдая, как медленно чашечки открывают грудь, увенчанную тёмными ареолами сосков. Она была прекрасна и женственна, его ларна. Такой ни у кого из Сильнейших не было никогда. Хрупкий нежный горный цветок, который крепко цеплялся своими корнями, показывая стойкость и желание дотянуться до ласковых лучей солнца.