Клятва врача
Шрифт:
– История с вишневым деревом? Не стоит даже вспоминать, ваше имп…
– Для вас – Павел Александрович, – оборвал меня великий князь. – У нас неофициальная встреча. А то вы сейчас Джорджи начнете полным титулом именовать, и мы до утра разговор не закончим. Присаживайтесь, – показал он на стул.
А вот цесаревич выглядел намного моложе своих лет. От силы ему можно было дать лет восемнадцать, но никак не двадцать пять. Высокий. Он даже сидя был почти на полголовы выше своего дяди. Можно бы сказать, что симпатичный, если бы не глаза чуть навыкат, как у папы, да и у старшего брата тоже. Усики жиденькие, вот они как раз и
Цесаревич оказался фанатом науки. Как только положенные реверансы были выполнены, вцепился в меня словно клещ. Начал с зеленки, продолжил стрептоцидом. Вызнал все про реанимацию и скорую – оказывается, князь читал номер «Практической медицины», в которой Моровский расписал всю нашу подноготную. Павел сразу начал прикидывать, что из этого можно внедрить на флоте, в военной медицине – сам Георгий Александрович имел чин мичмана.
А ведь он скоро умрет! Я разглядывал бледного князя и прикидывал, сколько он весит. Худющий, словно Кощей. Щеки впали, лихорадочный румянец явно не от большого здоровья.
– Георгий Александрович, – прервал я рассуждения князя на тему сердечно-легочной реанимации, – я бы хотел вас осмотреть.
Великосветское собрание на меня удивленно уставилось. Видимо, я невольно нарушил какие-то правила этикета.
– Зачем? У меня чахотка, это и так все знают. И она не лечится.
– Пока не лечится, – многозначительно ответил я.
Теперь уже на меня смотрели заинтересованно, Лиза даже ободряюще кивнула.
– Ну что же… Раз надо… – Великий князь растерялся. – Давайте поедем ко мне, там и…
– Тогда буквально несколько минут, мы поприветствуем гостей, и Джорджи освободится, – сказал Павел Александрович. – А вы пока можете немного перекусить.
Нет, не хочу я быть членом императорской фамилии. Слишком много условностей. Вот и сейчас – хочешь ты этого или нет, а пойди, пообщайся с незнакомыми людьми, которых даже запоминать не будешь. Зато они… Помню рассказ про какого-то мелкого чиновника, к которому Александр Третий зашел в гости. Самодержец сел на стул, который стоял не очень уверенно, и выразил желание самостоятельно подпилить ножку. Сорок с лишним лет семья хранила и с гордостью демонстрировала стул, пилу, обрезок от ножки, и даже опилки. Так что постоять рядом с императорским высочеством – событие неординарное.
Георгий освободился минут через пятнадцать. Наверное, всех желающих не подпускали, исключительно особо избранных. И как назло, когда он вошел, я начал прожевывать первый кусок сооруженного только что многослойного бутерброда. Потерпел бы еще минуту, ничего не случилось. Кулинарный шедевр я сотворил исключительно от скуки, не от голода.
– Извините, – смутился цесаревич, когда я вскочил и начал прикрывать рот салфеткой.
– Я готов, Георгий Александрович, – сказал я, с трудом глотнув так не вовремя запихнутый в рот кусок. Остаток бутерброда положил на тарелочку. Сейчас придет лакей и уберет. Эх, не удалось поесть с царского стола!
Выходя, чуть не забыл тросточку. Хорош бы я был, рассказывая Богдановой, что посеял ее имущество, развлекаясь с великими князьями.
– Господа, познакомьтесь: профессор Баталов, Евгений Александрович, – представил
Сказал кучеру, куда надо заехать, и сел в фиакр к Георгию. Опасался ли я находиться в тесном пространстве рядом с туберкулезником? Ведь инфекция передается воздушно-капельным путем, а это самый верный и опасный путь заражения. Так бояться нечего – примерно сто процентов взрослого населения имеют палочку Коха. И антитела к гепатиту А. И вирус простого герпеса. Носители – почти все, а болеют немногие.
Подъехали к дому мэра, я быстро сбегал за саквояжем, и мы тронулись. Что хорошо в маленьких курортных городках, всё здесь рядом, сосредоточено на небольшом пятачке.
Кстати, дом цесаревич занял не очень выдающийся. Будущая женская гимназия, в которой сейчас обитает Лиза, размерами побольше. Да и штат прислуги, на первый взгляд, невелик. Как-то не совсем соответствует титулу наследника престола.
– Разрешите помыть руки? – спросил я, когда мы вошли в спальню Георгия вместе с доктором Яковлевым. Мне от него скрывать нечего, а рассказать он может многое. – Раздевайтесь, пожалуйста.
Руки врач моет дважды – перед осмотром и после. Первый раз – чтобы пациенту приятно было, второй – доктору. Шутке этой, наверное, не очень много лет, по крайней мере сейчас. Совсем недавно хирурги не считали нужным мыть руки даже перед операцией. Рядом со мной к рукомойнику подошел и коллега – высокий, чуть сутулый, с седыми висками и совершенно рыжими усами.
– Давайте начнем осмотр с измерения температуры и артериального давления, – начал объяснять я, открыв саквояж. – Садитесь вот здесь, возле стола, руку сюда…
– У меня нет аппарата для измерения давления, – вдруг сказал молчавший до этого Яковлев.
– Дайте мне адрес, я пришлю прибор и инструкцию. Минуточку…
Я достал коробку с тонометром, посмотрел вглубь нутра чемоданчика, выискивая глазами чехол с термометром, и… Мне срочно захотелось присесть. А потом выпить.
Глава 10
Каким же надо быть дебилом, чтобы кинуть заряженный револьвер в докторский саквояж! После памятного эпизода с собаками я оружие почистил, доснарядил патронами, да и бросил назад. Всякого барахла там лежит немало, килограмм туда, килограмм сюда роли не играют. А теперь… стоит только кому-нибудь посмотреть внутрь – и готово.
– Что случилось, коллега? – Яковлев забеспокоился, начал на меня удивленно поглядывать.
Сахалин, Сахалин, ты мое отечество, Мне тебя до конца не пройти никак…Запел у меня в голове Окуджава. У него, правда, про Арбат было, но упекут меня именно на этот остров.
– Ничего серьезного, – отмахнулся я. – Задумался просто. Давайте приступим к осмотру.
Георгий Александрович уже снял рубашку, явил нам свое худющее тело. Он и в одежде не очень упитанным казался, а раздетый… Ребра можно считать спокойно, над ключицами такие впадины, что туда при случае получится стакан воды залить, и она не выльется. Не кахексия, которая крайняя степень истощения, конечно, но очень близко.