Клятва

Костылева Мария

— Но всё-таки это возможно?

Элья не могла понять, почему Саррета так интересует Клан Альбатроса.

— Ну… насколько я понимаю, возможно, — осторожно сказала она.

— Ясно.

— Скажите… — нерешительно начала Элья, — а Герек — он выживет?

— Да. Я думаю, да.

Саррет прошёлся по комнате к дальней стене. Теперь он стоял к Элье спиной, опустив руки.

— Ему вырвали глаз, — тихо сказал он. — Вывихнули суставы. Сломали рёбра — по меньшей мере, два. И начали отпиливать палец на правой руке, но вроде бы палец можно спасти…

Элья сама не поняла, как очутилась в кресле.

Только что стояла — а теперь вот, сидит. Эти два момента были разделены мгновенным смешением красок и странным чуством вертящегося потолка. Причём села она в кресло явно сама — Саррет по-прежнему даже не поворачивался к ней.

Элья до боли вцепилась одной рукой в другую. Ей хотелось содрать с себя кожу. Ей хотелось не быть здесь и сейчас.

— Он не выдал нас, — услышала она голос Саррета. — Он ничего им не сказал.

Тело в кресле скрючилось, как от удара. Комок ужаса, неспособный кричать, раздавленный невозможностью момента. Ещё чуть-чуть — и…

— Хотя Скариф, говорят, ни на кого не тратил столько времени… — произнёс Саррет.

Элья выпрямилась, тяжело дыша. Всё ещё не веря, всё ещё дрожа — но уже, по крайней мере, способная мыслить и говорить. Сказала хрипло:

— Значит, это всё-таки он…

— Вы даже не удосужились узнать, с кем сидите за одним столом?

— К..как… — выдавила Элья, — как… Скариф же человек… Разве можно вырывать… вместо завтрака?..

Саррет, глянув на неё вполоборота, молча подошёл к прикроватной тумбочке, где стояли графин с водой и пара чистых стаканов.

— Я была в Подземном Дворце… и даже там…

Она кое-как взяла протянутый стакан.

Первый глоток пошёл тяжело — горло сдавливал спазм ужаса — но потом пить стало легче.

— Мой вам совет, — медленно произнёс Саррет, — забудьте о том, что имеете дело с людьми.

Элья подняла на него глаза.

Саррет стоял почти неподвижно — порождение темноты этой комнаты, молчаливый призрак Сакта-Кей, приучившийся общаться с нелюдями. Вынужденный делать это. Уже год.

А они здесь все нелюди. Скариф, конечно — но не только он. Все те, кто соглашаются с этими методами и считают, что подобное — в порядке вещей. Мароль, Макора, Жерра. И, разумеется, Грапар.

Граф Лэрге Саввей, возможно, сначала был решительно против, но потом всё-таки согласился. Иначе нельзя было. И, возможно, Герек оказался не первым его другом, который прошёл подвал Сакта-Кей и умелые руки Скарифа…

— Саррет… — тихо произнесла Элья, сама не зная, что собирается говорить дальше. Объяснить, что она понимает, что восхищается им, что будет делать всё, чтобы ни одна минута, проведённая им в этом месте, не была напрасной?.. Или, может, даже подойти и обнять его — просто по-дружески, как его, наверное, давно никто не обнимал, обнять так же, как обнимал саму Элью Герек, когда она уходила сюда?.. Тогда она плакала первый и единственный раз за всё это время. Тогда она стала живой. Может, и Саррет станет живым, может, он выйдет из мира неподвижных теней и вновь вернётся в себя?..

— Пожалуйста, не нужно называть меня моим настоящим именем, — сказал полицейский.

Элья слегка растерялась:

— Так ведь никто не слышит…

— Этого никогда нельзя знать наверняка. Скажите, например, с тех пор, как вы вернулись сюда из столовой, вы открывали

шкаф?

— Нет. Зачем?

— Значит, у вас нет стопроцентной уверенности, что в нём никто не сидит? Ведь в ваше отсутствие любой мог влезть в открытое окно, как это сделал я несколько минут назад.

— Но я давно пришла…

Нужный момент ускользнул, деловой тон Саррета обрекал всё невысказанное и несделанное оставаться невысказанным и несделанным. У Эльи ещё сильнее сжалось сердце — она чувствовала, что всё уже бесполезно.

— Поверьте мне, просидеть несколько часов в шкафу — это вполне реально. — Саррет открыл дверцу шкафа, никого внутри не нашёл, но на всякий случай заглянул ещё в ванную комнату и под стол у окна, застеленный длинной, свисающей до пола скатертью. — Если бы где-то здесь действительно сидел шпион — неужели вы думаете, что он вышел бы к вам с извинением и жалобой на то, что у него, скажем, нога затекла, или просто стало скучно? Нет. Поэтому совет второй: всегда проверяйте свою комнату, даже если отсутствовали всего пару минут. То же относится ко всем помещениям — разумеется, при условии, что никто не заметит этой проверки…

— Хорошо, — кивнула Элья. — Хорошо, я понимаю.

— Но даже теперь, когда мы знаем, что в комнате никого нет, реальных имён всё равно называть не следует. — Саррет снова остановился перед креслом, но смотрел куда-то в сторону. — Просто на всякий случай. Я не поручусь, что если окажусь в руках Скарифа, буду таким же героем, как Герек. И совершенно точно сломаюсь, если на соседней дыбе растянут мою жену.

Все эти жуткие вещи он произносил всё тем же спокойным голосом. Просто ставил в известность. Просто просил.

— Ни за что не назову, — пообещала Элья шёпотом.

Саррет кивнул. Вопрос был закрыт.

— По поводу Макоры, — сказал он. — Благоприятный момент сам собой не появится, так что думайте над тем, как его создать. Я хочу, чтобы уже завтра вечером у вас был какой-то план. Надо поскорее покончить со всем этим… и отправить вас домой.

— Вы завтра тоже придёте в это время?

— Пока договоримся так, — кивнул Саррет. — Если что-то изменится, я, конечно, постараюсь вас предупредить. Но ничего не обещаю. Этот маг, который сегодня помогал с Гереком, живёт в Бельзуте, но сеансы связи из Бельзута — это равносильно самоубийству… Мне нужно придумать, как передавать информацию в Аасту.

— Но у вас же был, наверное, маг до Герека?

— Да, в Эстау. Когда появился Герек, тот парень занялся чем-то другим… Сейчас я даже не знаю, как на него выйти. А ведь он был профессионалом, он мог исчезать и заметать следы, его учили всему этому… в отличие от Герека.

— Вы хотите сказать, Герек плохо работал? — Элья вся подобралась.

— Нет, он работал хорошо. Но он совершенно не умеет притворяться. И там, где нужно отступить и спрятаться, лезет на рожон. Хотя я столько раз ему говорил… — Саррет прерывисто вздохнул — это была первая настоящая эмоция, которую он позволил себе за всё это время. — Не надо было его привлекать, конечно. Но он так хотел быть полезным, а Эстау — это было так далеко и так неудобно… В итоге же получилось, что я его подставил. Уже второй раз. Первый раз — когда выстрелил в него из револьвера, и теперь тоже — когда позволил работать на передатчике.