Кляуза. Жизнь за квартиру
Шрифт:
Однако Пеньчук ни в чем не был уверен. Он рассказал Порошину о подпольном профкоме, члены которого наверняка и являются авторами злостной анонимки.
Подполье готовится к бою
Если бы за лжесвидетельства платили, даже весьма скромные суммы, уборщица Дрякина давно бы жила в роскоши, а не перебивалась бы на нищенскую зарплату. Но Полина Анатольевна добровольно, совершенно бесплатно и, так сказать, из любви к искусству выступала очевидцем любого события, любой передряги, когда бы начальство ее о том ни попросило.
Случались,
На собрании независимого профсоюза, состоявшемся тайком на квартире Крутякова, Полина Анатольевна была записана оратором номер один. Само собой разумеется, собрание не было столь многолюдным. Но вид участников сходки был очень строгий и таинственный. У входной двери дежурил верный помощник Сопелева и официальный председатель подпольного профсоюза Карандышев. Пароль он у входивших не спрашивал, но каждого пристально осматривал и, будь его воля, наверное, бы обыскал. Недоразумение возникло при входе Пеньчука.
Подпольный председатель профкома в лицо журналиста не знал, а потому бесцеремонно уперся рукой ему в грудь: «Ты кто такой?» «Это пресса, пресса! – пояснил сопровождавший корреспондента Крутяков. – Геннадий Федорович их сам пригласил!» «А-а… Так ведь у нас уже присутствует один корреспондент? – недоумевал бдительный страж. Но после недолгой паузы решил: «Проходите!»
Олегу многое показалось удивительным. Крутяков спокойно прошел на собрание сторонников Сопелева. А ведь еще вчера он лихо клеймил лидера подпольщиков с трибуны? «Наш лицей – это осиное гнездо шпионов и оборотней!» – рассмеялся проводник на недоуменный вопрос Пеньчука. Резкая отповедь Крутякова на прошлом собрании врезалась Олежке в память. И заставила его взглянуть на происходящее другими глазами. И вдруг – такой финт ушами!
Но еще больше насторожило Олежку появление конкурента – сотрудника «Бизнесмена» Романа Топчанова. И хотя Роман весьма дружелюбно пожал Олежке руку, тот неожиданной встрече был явно не рад. И почувствовал себя не в своей тарелке.
Однако репортера ожидал еще один шокирующий сюрприз: возглавляла президиум тайного сборища… Надежда Павловна Осинская! «Так надо!» – лаконично объяснил происходящее Крутяков.
«Ты смотри в оба! – вспомнил Олежек новейшие инструкции Порошина. – Будь осмотрительнее! Из-за этих хитросплетений в лицее там в последнее время стали люди исчезать!» Между тем Осинская обозначила тему предстоящего разговора: насколько правдиво письмо, пусть и анонимное, поступившее в редакцию областной газеты?
С ходу руку потянула уборщица Дрякина и без приглашения прошла на ораторское место:
– Не раз я замечала эту парочку вместе, если не в кустах, то около! – сразу взяла быка за рога Полина Анатольевна. – Все, что написано в письме в редакцию – все чистая правда!
Пеньчуку и в голову такое не могло прийти: у него на глазах проходила репетиция… судебного заседания по иску Сопелева к «Рабочей правде».
– Давайте уточним, уважаемая Полина Анатольевна, – бесстрастно повела допрос председательствующая, – кого вы сейчас назвали «этой парочкой»?
– Как – кого? – даже ошалела от столь глупого вопроса Дрякина, – конечно, «плафона» и «болонку»! То есть, – под общий хохот поправилась уборщица, – Калиткина и Рундукову! Сами знаете, их все так в техникуме кличут.
(Дрякина по старой памяти называла лицей техникумом.)
– Можете ли вы что-нибудь добавить к сказанному? – продолжала разыгрывать роль неподкупного судьи Осинская.
О, конечно! У Дрякиной этих «добавок» найдется целый вагон.
– Еще я не раз видела, как они вместе обедали в нашей столовой!
– Ну и что? – пожала плечами «судья».
– Ничего! – обиделась Дрякина.
Ее место сразу же заняла вахтерша Воскобойникова. Активность технического персонала на собрании подпольщиков объяснялась очень просто. Оказалось, что Сопелев никогда не брезговал простым народом. Как только выдавалось времечко (а свободных часов у него хватало), он запросто подходил к вахтерам, сторожам, уборщицам, сантехникам. Беседовал «за жизнь», сочувствовал.
И, как бы между прочим, замечал, что если бы он был директором, то несомненно бы повысил зарплату всем работягам. Но вот недавно он, Сопелев, подготовил приказ о премировании техперсонала, а директор Танцуев взял, да и «зарезал» гуманное распоряжение.
Поэтому-то работяги и те, кто повыше, крепко держали сторону Сопелева.
Вахтерша Воскобойникова, захлебываясь, рапортовала о том, что Калиткин и Рундукова частенько покидают лицей позже остальных преподавателей.
– Ну и что? – теперь уже вопросы, перехватив инициативу, задавал Роман Топчанов.
– А то, что они, уходя, не фиксировали время ухода в специальном журнале!
– И чем же вы докажете теперь, что они уходили позже других?
Вахтерша растерялась, но ненадолго:
– А на автобусной остановке они всегда на разных краях стояли!
– Ну и что?
– Маскировались!..
Роман сходу записывал «любопытнейшую» информацию в блокнот. Пеньчук старался не отстать от коллеги. С горечью Олежка признавался сам себе, что «Бизнесмен» теперь безусловно обойдет их «Рабочее слово», которое все кругом и в глаза, и за глаза называли «газетой пенсионеров». На то имелись веские основания. Во-первых, большинство сотрудников «Правды» составляли старые пердуны, а, во-вторых, и читали-то газету в основном люди преклонного возраста.
Интересные подробности о поведении подозреваемой парочки предложил сам председатель подпольного комитета Карандышев. Как-то он на своем «Жигуленке» возвращался с дачи и увидел Калиткина, мчавшего на велосипеде. Председатель профкома убедился, что «плафон» спешил к своей возлюбленной.
– Позвольте, Андрей Нилович, – засомневался бойкий Роман. – Насколько я понимаю, скорость автомобиля намного выше скорости велосипеда, как бы ни рвался Валерий Павлович на свидание? Выходит, вы притормозили, чтобы, так сказать, проследить маршрут Калиткина?