Клыки Судьбы
Шрифт:
"Отдай мою жизнь!
– пасть змеи исторгла оглушительное шипение и вонзилась принцессе промеж глаз".
Тонкий предсмертный писк, казалось, разорвал барабанные перепонки. Переходя почти в ультразвук, нечеловеческий крик разорвал на мелкие клочья темноту. И глухо затих, забулькал, запутавшись в голосовых связках.
Мэлами проснулась от собственного вопля. Но кричала она без звука - рот распирала вонючая тряпка. Язык распух и при каждом движении чувствовалось будто бы он обожжен до волдырей. Горло болело, челюсти и щеки трещали
Принцесса попыталась кашлянуть и пошевелить губами. Не удалось. Голова оказалась замотана от макушки и до подбородка, словно чепчик старухи-селянки. Внезапно Мэлами вспомнился разъяренный шепот леди Хатли:
"Я свяжу тебя так, жалкое отродье, чтобы каждое движение доставляло тебе такие же мучения, которые ты принесла моему сыночку!"
Великие Каменные Боги, родная мать издевается над собственным ребенком. Даже в самом страшном сне девушке не могло присниться такое. Даже в старинных легендах, славившихся невероятной жестокостью, ей не встречались упоминания о подобном ужасе.
Мэлами открыла глаза и содрогнулась. Вокруг царила такая же тьма, как и с закрытыми веками. Лишь спустя минуту удалось сдержать нервную дрожь. Затекшее лицо понемногу отходило. Девушка почувствовала, что глаза лоб и переносица обмотаны сплошной повязкой. Нельзя увидеть даже маленького лучика.
То, что сейчас день, принцесса не сомневалась. Ноздри, единственное, что не оказалось связанным, улавливали колебания нагретого воздуха. Вонючего до невозможности.
"Мы все еще находимся где-то в болотах, - догадалась Мэлами".
Королева некоторое время поносила фрейлину. Ворчала о том, что старая женщина - распоследнее чудовище, что она не выполнила свой долг.
– Как могла ты, лягушачья отрыжка, заменить мою дочь на выродка Бабы?
Прудди молчала, склонив голову. Она выслушивала красочные ругательства, так и сыпавшиеся из уст королевы. Дрожала от ярости, сжимала тонкие пальцы, аж кулаки хрустели. И все же упорно хранила молчания. Старуха могла, конечно, ответить, что является подчиненной только матери Хатли, а не самой Хатланиэллы. Но сдерживала ярость. Придет время, и Баба сама займется строптивой дочерью. А то королева в последнее время совершенно от рук отбилась.
– Вот приедем в Симимини, - голос леди Хатли изрядно охрип, - и брошу тебя в бочку с серой. Уж тогда ты у меня зальешься горькими, глупая нянька!
– Как вам будет угодно, госпожа, - тихо ответила Прудди.
– Когда прибудем в дом вашей матери, вы вольны делать со мной все, что только пожелаете.
– То-то же, - королева говорила почти шепотом - слегка надорвала голосовые связки.
– А сейчас чтобы я и шороха не услышала. Мне надо отдохнуть перед Проколом.
– Как будет угодно госпоже, - повторила фрейлина.
– Ложитесь спать - я специально для вас наломала веток. Ложитесь, госпожа. Вам будет удобно на подстилке из свежей осоки.
–
– Простите, госпожа, - негромко обратилась старуха.
– Нельзя ли послабить узлы нашей маленькой девочке?
Королева некоторое время раздумывала. Затем цыкнула языком.
– Нет, не ослабляй. Эта дрянь не заслуживает считаться моей дочерью. Надо же - убить собственного брата!
– Да уж, - скривилась фрейлина.
– Мэлами пошла в семью…
– Что?
– не расслышала Хатланиэлла.
– Ты что сказало, быдло?
– Говорю, что девочка совершенно не похожа на вас, госпожа.
– Точно!
Мэлами почувствовала, что на нее пристально смотрят голубые глаза королевы.
– Это дурное влияние Эквитея. Старый болван совершенно ее обезобразил. К чему молодой особе заниматься фехтованием? Ах, знала бы я, что эта…, - женщина пожевала губами, словно вкусив что-то донельзя невкусное, - моя родная дочь - с малку обучала бы девочку магии и прочим милым вещам.
– Совершенно с вами согласна, - подтвердила Прудди.
– Ей бы лучше в склепе сидеть, заниматься демон знает чем с разными мужиками и прятать скелеты в пыльных шкафах.
– Дать бы тебе по гнилой физиономии, - сухо ответила королева.
– Но лучше отложим экзекуцию на несколько часов. Мой магический потенциал совершенно иссяк, а надо готовиться к перемещению через Прокол.
– Как вам будет угодно, госпожа.
Хатланиэлла привыкла спать поближе к обеду. Именно в это время у нее всегда был перерыв между любовью с епископом Шруханом и советником Мельпоном. Затем в распорядке дня числились придворный маг и королевский лекарь.
Подумав, что сейчас неплохо бы заняться плотскими утехами, королева мечтательно вздохнула.
Принцесса слышала как зашуршали платья. Леди Хатли завалилась на самодельное ложе, издала стон облегчения и спустя миг сладко захрапела. Прудди тихонько отошла и устроилась рядом, присела на кочку.
Мэлами попыталась хоть как-то подвигаться. Веревки намертво впились в кожу, конечности затекли. Пальцы распухли и будто наполнились холодной патокой. Мерзейшее ощущение. Голова пульсировала от переизбытка крови, перед глазами проплывали разноцветные пятна - принцесса до сих пор лежала на туше кабана, свесившись с щетинистых боков. Она на некоторое время опять упала в обморок.
Разбудили девушку вкрадчивые шаги. Кто-то поднял ее, легко, словно пушинку, и опустил на землю. Платье на спине тут же набрало влаги. С кожей соприкоснулся холодок болотистой земли. Но стало даже легче. Кровь отхлынула от глаз, по телу пробежала сладкая истома расслабленных мышц.
Чья-то сухая ладонь опустилась принцессе на голову. Мэлами застонала, ожидая, что неизвестный начнет ее пытать. Но это всего лишь оказалась старуха.
– Не мычи!
– вполголоса приказала фрейлина.
– Не то разбудишь Толстяка и свою любимую мамочку.