Клыки Судьбы
Шрифт:
"А ведь мама могла бы одним только движением пальца управлять материком, - думала маленькая девочка, которую в те времена называли по-симиминийски - Хатланиалька.
– Но если она не желает и говорит, что никому не позволит этого сделать - придется матушку убить. Ведь я-то хочу быть владычицей всех земель от моря и до Старой пустыни".
Вот таким образом Бабе Яруге, она же - фрейлина Прудди, еще много лет назад подписали негласный, но смертельный приговор.
Одна беда - ни с помощью магии, ни с поддержкой хомункулюсов старую ведьму не победить. Яруга недаром считалась
А дракон мог! Огнедых - полумифическое существо, совершенно нечувствительное к чарам. Против такого зверя дряхлая ведьма точно не устоит. Значит надо каким-либо образом обзавестись этим самым Огнедыхом! Тогда уже можно будет спокойно заниматься более мелкими делами. Например - захватом власти.
Вот такие планы гнездились в хорошенькой головке королевы. Сейчас она готовилась пуститься в пляс. Даже заклинания не надо! Это кабанище способен сам превратиться в дракона. Бабе конец!
Хатланиэлла не учитывала одного. Толстяк только формально трансформировался в огнедышащую рептилию. На самом деле он оставался уязвим для магии ровно настолько, как и в своей обычной Личине. Впрочем, леди Хатли не обсуждала с ним такие мелкие нюансы. Нужен дракон - вот он. И незачем волноваться.
Вне себя от радости королева обняла кабана за шею и горячо поцеловала в грязный пятак.
– Погоди, дорогой, - зашептала она.
– Сейчас я малость поколдую и призову Круг Сильных. Затем организуем Заклинание Хомункулюсов и пойдем завоевывать мир. А там и Бабина очередь.
– Хорошо, - покорно согласился Трешка.
– Только вытащи из меня свое дрянное кольцо.
Хатланиэлла коротко отмахнула рукой, и мышехвост с тонким всхлипом вывалился из свиного уха.
– Как хорошо!
– выдохнул Толстяк и преобразился в человеческую Личину.
– Можно отдохнуть…
К сожалению, все сказанное свиноборотнем оказалось чистой правдой. Он не лукавил и не врал, чтобы избавиться от мышиного колечка королевы. Кабан действительно верил, что поможет внести немного веры в этот мир под номером 1114/53. Излишний фанатизм никогда не приводил к позитивным последствиям.
Королева заинтересованно наблюдала, как из высокой травы показывается громадный мужик в пятнистом одеянии валибурского оперативника.
– Какой большой… - неопределенно сказала леди Хатли.
– Какой ты мощный.
От Трешки веяло дикой энергией девственника. Мощь чистоты неискушенного оборотня набросилась на ошалелую королеву. Хатланиэлла внезапно помолодела, почувствовала, как разглаживаются морщины, поднимается грудь, сужаются бедра. Даже грязные волосы заблестели прежней чистотой и насыщенным цветом.
"Какой могучий!
– пульсировало в висках".
Кровь забурлила в венах и ударила женщину пониже талии. Ведьма бросилась Толстяку на шею и начала страстно целовать. Она могла себе позволить небольшие слабости.
Поддавшись любовным чарам, которые излучала Хатланиэлла, Трешка не задумываясь
Похотливо фыркнув, грешник окунулся в пучину сладострастия и прелюбодейства.
"Ничего страшного, - пронеслась последняя здравая мысль, - когда вернусь в Валибур - буду исповедоваться раз на три дня!".
Хомункулюсы продолжали материться даже тогда, когда трясина вдруг закончилась. До этого времени они весело пускали пузыри на илистом дне болота.
Под ногами епископа вдруг появилась твердая поверхность. Удивившись, что каблуки больше не скользят, а за отворотами сапог ощущается меньше воды, Шрухан открыл глаза.
Круг Сильных немало времени кружил по трясине. При этом хомункулюсы все дальше отдалялись от Эквитея Второго. Они практически вернулись в столицу Преогара. Судя по увиденному лесу, до города остался какой-то час пешей ходьбы.
Среди высоких берез кое-где виднелись садовые деревья. Сквозь просветы в лесной чаще, если присмотреться, можно было разглядеть недалекие поля, колосящиеся светло-золотистым житом. Чуть дальше угадывались верхушки городским стен и башенки дворца. Солнце находилось позади хомункулюсов, но по косым лучам, ласкающим поля, епископ определил, что близится вечер.
После вонючего болота лесной воздух благоухал свежестью, грибами и цивилизацией. Пахло потушенным костром и прошедшей грозой. Видимо, какие-то селяне расположились здесь вчера, да попали под дождь. Люди в спешке покинули гостеприимную чащу и спрятались в городе. А запах остался: легкий привкус гари и жаренного мяса.
Шрухан проглотил слюну и поперхнулся. Он выплюнул горстку влажного ила и добрый пук водорослей.
– Ненавижу болото!
– кисло проговорил он, глубоко вдыхая восхитительный букет лесных запахов.
По толстому покрову упавшего листья кое-где бежали тропинки. Здесь явно проходили местные жители и не раз захаживали грибники. Но с этой стороны замка епископу еще никогда не приходилось бывать. Он с интересом рассматривал потушенный костер и вырезанные в форме рогатин тонкие палочки сосны. На них, вероятно, кто-то ставил вертел. Восхитительно потрескивало сочное мясо, селяне причмокивали и пили самое обычное пиво, предварительно охлажденное вон в той ямке под треснутым дубом.
"И дались мне эти монашеские регалии?
– устало подумал Шрухан.
– Далось это церковное вино, молитвенные песнопения и посты перед религиозными праздниками? Эх, сколько бы отдал, чтобы вот так просто посидеть у костра, ощущать запах дыма, вгрызаться в свиную ляжку. И плевать, если она слегка недожарена! А как бы я выпил холопского пивка, вместо драгоценного королевского вина! Тьфу, дурная королева с ненасытным… Как же есть хочется…"
Додумать он не успел. Сверху на лоб епископу капнула слюна - кто-то не сдержался.