Клыки Судьбы

Михальчук Владимир

– Ладно, - Харишша вытаскивает палец из уха Проводника и вытирает ноготь о свой платок. На белоснежном фоне остаются темно-коричневые пятна ушной серы. Все, больше никогда не позволю ей утирать свое лицо. Даже раны перевязывать не дам!

– Тошнотворство, - изрекает Слимаус и опять оборачивается.

Болотный дух смотрит на нас более осмысленным взглядом. На этот раз он не играется соплями и не делает луж. Только пускает обильные слюни на подбородок.

– Мама, - говорит он, восторженно глядя на девушку.
– Папка, - это адресовано мне.
– Иглать

хацу.

– Ты мой хороший, - в голосе Харишши столько теплоты, словно перед ней не древний грязный старик, а самый настоящий ребеночек.
– Поиграем.

– Пиф-паф-пу-у-у!
– сообщает Проводник и нацеливается на меня скрюченным пальцем.
– Ты умел, глясный влаг!

– Что?
– интересуется "дедушка" Эквитей.

– Он говорит, что я умер, - подсказываю ему.
– И что я - грязный враг.

– Перематывай дальше, - кивает король своей дочери.
– На этом этапе жизни он вряд ли знает про подземный ход.

– Пойземелье, - укает болотный дух.
– Пиф-пф. Там блатик зивет.

Полагаю, монарху не составит труда догадаться, что в подземелье живет братик этого грязнули.

Палец Харишши возвращается в заостренное ухо Проводника. Глаза поторочи опять начинают неистовую гонку. Длится это добрых пятнадцать минут. Затем я снова останавливаю этот процесс.

– Ну, что скажешь, милок?
– спрашиваю лежащего.

– Мама, - вдруг заводит он тоненьким голоском.
– Месячные! Мама!

– Каменные Боги!
– восклицает король.
– Я такое уже слышал. Проводник - девочка.

– Очень интересно, - хмыкаю.
– Действительно, на груди под скомканными волосами проглядываются характерные бугорки.

– Мама!
– орет Проводница.
– Я умру! У меня закончится кровь!

– Мотаем дальше, - болезненно морщится некромантка. Видимо, упоминания о месячных ввергают мою девушку во мрачные мысли.

Спустя полчаса палец Харишши в последний раз покидает гостеприимное ухо болотной дамы. Проводница садится на камнях и поджимает губы.

– Ты зачем меня убил, подлюка?
– скрипучим голосом спрашивает она Слимауса.

Парень краснеет до кончиков волос.

– Да ладно, - улыбается дух.
– Я при жизни не смогла себе жениха найти, эх… С такой-то пропиской болотной. Надеюсь, что после смерти встречу суженного.

– Не сомневаюсь в этом, - сухо говорю ей.
– Ты можешь показать нам вход в подземелья Пустой горы?

– Золотишка драконьего захотелось?
– хитро щурится Проводница.
– Какие у тебя красивые золотые волосы, - вдруг обращается она к некромантке.
– Давай монету - проведу тебя, выберешь себе какую-нибудь драгоценную диадему. Она выгодно подчеркнет форму твоей головы и будет забавно сиять в волосах. Оденешь себе черное платье - тебе идет. И все принцы бабхнутся к твоим ногам.

– Гляди, чтобы к твоим ничего не бабахнулось, - осаживаю духа. Ишь ты, такое чудище, а размышляет о красоте.
– У этой красотки только один принц - это я. А нам всего лишь необходимо увидеть Книгу Законов.

– Печетесь о судьбе человечества, стало быть?
–

хихикает Проводница.
– Ладно, проведу. Заодно и братца проведаю.

– Какого такого братца?
– осторожно справляется король.
– В пещерах кто-то живет?

– Там полно народу, - небрежно взмахивает рукой болотный дух.
– Парочка выпей, толпы летучих мышей, охранники Книги. И дракон, соответственно, - одна штука. Приставлен к охране божественных Законов.

– Дракона нет давно, - облегченно говорит Эквитей.
– А всякие мыши и выпи - не преграда для таких рыцарей как мы.

– Как нет?
– на глазах Проводницы появляются слезы.
– Неужель братишка помер? Вот горе-то?

– Ну, ты тоже не слишком жива, - успокаиваю грязнулю.
– Помоги нам, и скоро сможешь встретиться с братом.

– Пошли!

Болотная "дева" вскакивает и резво несется по склону. А только успеваю подхватить на плечо бессознательного оруженосца, дернуть за руку Харишшу, и бегу за Проводницей. Следом постукивают сапоги звездочета и короля.

Мы почти выбираемся наполовину горы. Вокруг открывается такой вид, что мимолетом захватывает дух. Острый скол на левом склоне стремительно падает к пустоши. Он совершенно гол, кое-где произрастают несмелые побеги дикого кустарника. Скала покрыта глубокими трещинами, забитыми остекленевшей магмой и пеплом. Едва заметная тропинка струится вниз, к необъятному основанию горы, и вверх - в заснеженной вершине. Камень под ногами слегка вибрирует, видимо вулкан еще действует.

Внизу, сколько хватает глаз, раскинулась черно-серая пустошь. На севере она упирается в густые леса, за шапками которых виднеются кривые клыки Симиминийской горной гряды. Чуть западнее, где горы резко обрываются полноводной рекой, тоже шумят синеватые купола соснового бора. Прямо от подножия начинается юркая речка. Тонкий ручеек выбивается из-под камня, стремительно струится по равнинам, полям и лесам. Она огибает едва заметный замок Эквитей, теряется где-то за туманными просторами болот.

Правее, почти к самой горе, прислоняется небольшое селение. Видимо, это Киринти - приграничный городок, в котором Эквитей когда-то встретил свою незадачливую судьбу. И снова горы, довольно низкие. За ними можно разглядеть бескрайную ширь океана. Каменистый берег, местами запятнанный песочными кляксами. Он плавно изгибается к северо-западу. Очень далеко, но видно, как материк обрывается в морских волнах. Из невидимой пены поднимается приземистый мыс Ослиного Носа. Красота, даже из окон моего фамильного замка не всякий раз такое увидишь.

– Пошли, - Проводница замечает, что я засмотрелся и дергает меня за рукав.

– Может не будем брать с собой Прасса?
– спрашиваю чисто символически, поскольку предугадываю ответ.

Эквитей отрицает и заявляет, что храбрый оруженосец сопровождал его всю жизнь.

– И теперь я не брошу своего боевого товарища!
– почти орет король.

– Ладно, - вздыхаю.
– Но пусть тогда кто-нибудь останется на дежурстве. Мало ли кто может сюда придти. Еще выход завалят камнями…