Клыки вселенной
Шрифт:
– Хотите сказать, что ваше время ушло безвозвратно?
– Безусловно, то время ушло. Не обязательно безвозвратно.
– Допустим, Стальной Хосе все-таки решит вернуться в большую политику. Как бы вы оценили шансы своей партии на успех во время парламентских или президентских выборов?
– Очень высоко. Впрочем, то же самое вам скажет любой политик. Даже лидер партии, состоящей из двух человек.
– Какими будут ваши действия в случае возвращения во власть?
– Моя программа общеизвестна.
Тактично улыбнувшись, Багира намекнула, что за четверть века человечество сильно изменилось и вдобавок общество продолжает развиваться, а потому сомнительно, чтобы кого-нибудь сегодня
– Какие там четверть века… Наш вид и за тысячу лет изменился разве что физически. Люди стали выше ростом, крепче здоровьем. А вот в плане этичности, интеллекта или психологии эволюция, увы, незаметна. Мои рецепты будут пригодны к употреблению еще много веков.
– Вы циник, – осуждающе пробормотала Багира. Маршал услышал ее и флегматично уточнил:
– Я прагматик. – Затем он заговорил, задумчиво глядя в звездное небо:
– Здоровый цинизм – полезное качество, синоним здравого смысла, не замутненного предрассудками. Побудительные мотивы у людей те же самые, какие были в двадцать втором или двадцатом столетиях, в средние века, в античную эпоху. Большинством управляют приоритеты, мало отличимые от примитивных инстинктов: деньги, власть, секс, голод, честолюбие. Лишь немногие действуют во имя чистой идеи, но и это не ново. Социум в целом также подчиняется хорошо известным законам, которые сохранились в неизменности с незапамятных времен. Общественные процессы покорно ползут по спирали, раз за разом повторяя замкнутый цикл: диктатура – демократия – анархия – диктатура. Или, если вам так больше нравится, демократия – анархия – диктатура – демократия…
Он сделал паузу, подошел к бару, налил себе сок, добавил коньяка и отпил половину стакана маленькими глотками. Вернувшись к собеседнице, маршал сел в кресло и продолжил:
– Возьмем другую сферу. В динамичном, прогрессирующем государстве доминируют простые искренние отношения, энтузиазм масс и отдельных личностей, свободная любовь. Когда начинается застой, сразу появляется институт чрезмерно крепкой семьи, растет социальная усталость, входит в моду нигилизм. Власть вынуждена принимать массу мелких и совершенно ненужных законов, чтобы цементировать рыхлые связи, которые еще недавно были прочными и не нуждались в искусственных подпорках. Наконец приходит эпоха упадка, которой неизменно сопутствуют фактический переход власти к неформальным структурам, всеобщее озлобление, массовая апатия, расцвет половых извращений, кризис всех форм отношений между индивидами, обществом и окружающей реальностью. Это анархия, гибель государства, и тогда приходят властители, которые дают уставшим от безобразий согражданам высокую цель и железной рукой ведут к ее достижению.
Багира, словно ждавшая такого поворота, немедленно спросила:
– Вы полагаете, что земная цивилизация приближается к упадку?
– Вы не правильно поняли либо не хотите понять, – с неудовольствием заявил маршал. – Человечество по уши увязло в упадке и анархии. Сами посудите: половина депутатов Сената лоббируют интересы не своих планет, но олигархов или организованной преступности. В периферийных мирах стремительно растет сепаратизм. Вот, к примеру, планета, на которую нас занесло. От таких вольностей недалеко до развала державы.
– Преувеличиваете, – легкомысленно отмахнулся Кумран.
– Ошибаетесь, юноша! – Взгляд отставного диктатора сделался строгим. – История знает такие прецеденты.
– И что прикажете делать? Не применять же против них силу.
– Почему бы и нет? Круль засмеялся:
– Уж ты бы их…
– Естественно, – меланхолично подтвердил Танталов. – Необходимо выполнить всего несколько элементарных
На это Багира ехидно заметила:
– Если человечество – лишь стадо разумных животных, зачем вы стремитесь возглавить Великую Семью?
– Я этого вовсе не хочу, – грустно поведал Танталов. – Но в эпоху кризисов люди имеют привычку объединяться, в душах просыпаются лучшие качества, появляются высокие цели, и человечество мощным рывком выходит на более верную дорогу… Если удастся подтолкнуть Великую Семью к выходу из тупика, то я буду считать свой долг выполненным. И не важно, кто возглавит Галактический Союз на следующее пятилетие.
Поблагодарив за интереснейшую беседу, Багира выключила камеру и тихонько попятилась к выходу. Вид у журналистки был такой, словно она опасалась неожиданной выходки эксцентричного экс-диктатора. Потом вдруг решительно вернулась, нацелила объективы на Танталова и, зажмурившись от собственной отчаянности, спросила:
– Что вы скажете о тех обвинениях, которые постоянно звучат в ваш адрес? Я имею в виду миллиард осужденных и миллион смертных приговоров.
Добродушно покивав, маршал вполне благожелательно заметил, что цифры не совсем точны. В действительности же за почти сорок лет его правления суды всех инстанций вынесли свыше 1380 миллионов приговоров, в том числе почти два миллиона – смертных. Всего к моменту передачи власти Лео Хольту в местах заключения находилось около ста пятидесяти миллионов осужденных.
– Всего лишь каждый тысячный гражданин, – спокойно закончил Стальной Хосе. – Уверяю вас, в сегодняшних тюрьмах постояльцев не меньше. Поймите, милочка, и передайте своим читателям: мы не нарушали закон, мы всего лишь исполняли его во всей строгости. Жестокий порядок не опасен, ибо справедлив.
Кумран вышел проводить Багиру. Она была непривычно молчалива и задумчива. Лишь у двери своего номера неожиданно сказала:
– Это не Стальной Хосе, а всего лишь жалкая пародия… Ведь настоящий Танталов был генератором идей, без конца ставил и решал парадоксальные задачи. И вдруг – десятилетия в узких рамках скучной повседневности рядового гражданина. Согласна, жизнь пилота могла быть бурной, но это слишком мелко в масштабах такой личности. А ведь мозг, привыкший к непрерывной работе в запредельном режиме, не способен остановиться и наверняка продолжает выдавать новые идеи, разрабатывает пути их реализации… Ты представляешь, сколько замыслов, сколько энергии накопилось в этом человеке? И не только в нем самом, но и в огромных массах тех, кто продолжает верить в гениальность Стального Хосе. Стоит только разбудить энтузиазм этих фанатиков, и среди сотни миллиардов погруженных в апатию беззаботных обывателей вдруг проснутся несколько процентов, готовых сражаться за торжество своих идеалов. И они взбудоражат, поведут за собой аморфную, апатичную массу сограждан. Это страшно – ведь Танталов превратился в сжатую пружину, и невозможно предсказать, что он станет делать!
Эльдор пошутил: дескать, она говорит как махровый функционер танталовской партии. Криво усмехнувшись, Багира поведала, что никакой танталовской партии не существует – лишь горстка стариков, не способных забыть великую мечту своей молодости.
Он пожал плечами. Большая политика сильно занимала его лишь в школьные годы. Став старше, Кумран сделался отпетым прагматиком. Красивые обещания и хлесткие речи лидеров не имели цены – все эти болтуны были хороши только на экране, но, достигнув вожделенной власти, стремительно глупели и разваливали любое дело, за которое брались.