Ключ для хранителя
Шрифт:
– Та-ак, по-моему, планировалось не совсем это.
– Бабушка! Он надо мной издевался!
– отчаянно крикнула я, пряча палку за спину.
– Неонила Марковна, я на такой беспредел не подписывался. Это была стандартная программа для десанта, я ничего от себя не добавил, - выкрикнул свое мнение Валерыч, не покидая укрытия.
Бабушка же нехорошо прищурилась и всем корпусом развернулась к нему:
– Для кого, вы говорите, была стандартная программа?
– Для десанта, - уже не так уверенно повторил замерший мужчина.
– А Ветвяна у нас кто?
– ...
Возникла минутная пауза...
– Ну что ж, раз мы выяснили эту существенную разницу, то даю вам обоим еще один шанс стать лучше. Конечно, с корректировкой... Кстати, Веточка, дай-ка мне эту палочку, - я робко протянула штакетину, бабушка взвесила ее на руке и показала мужчине.
– Почему бы не попробовать вот с этим? У девочки явный талант.
Валерыч потер лоб и обреченно вздохнул...
На следующей тренировке я познакомилась с "бузой", русским рукопашным боем, точнее, его разновидностью - боем палочным. Проверенная в деле штакетина была заменена на более удобный вариант - круглую в диаметре, качественно ошкуренную сосновую палку длиной до моего солнечного сплетения. Валерыч пояснил, что в идеале "тростка", так она теперь называлась, должна быть из бука, но, за неимением лучшего сойдет и сосна. Мне за месяц сошли целых три. Занятия наши со временем сместились на просторный, почти заросший высоким бурьяном двор десантника, где на столб было торжественно водружено "фуфаечное" чучело. Я ласково назвала его "Митей" и с увлечением колотила по несколько часов в день. Периодически "Митя" штопался толстой капроновой ниткой, но терпеливо сносил за свой прототип все мои издевательства. Постепенно я втянулась, привыкнув к неизбежным синякам, ссадинам и кровавым мозолям. Валерыч же оказался неплохим педагогом, чередуя наши с ним парные поединки, рассказами про свою службу в Афганистане. Я таскала ему бабушкины пирожки со щавелем, а он, громко чавкая и живо жестикулируя, комментировал мои "пляски":
– Спину держи!.. Не открывай корпус! Та-ак, теперь меняй хват!.. Уходи с ближнего! Бей!.. Да, чтоб тебя... опять "Митя" накрылся...
Однажды вечером, сидя на завалинке рядом с десантником и вытаскивая из ладошки очередную занозу, я спросила мужчину:
– Скажи, Валерыч, а почему ты согласился со мной заниматься?
– Потому что у нас с твоей бабушкой был уговор, - ответил он, пуская в сторону папиросный дым.
– И на что вы уговаривались? На деньги?
– Нет, - засмеялся мужчина.
– На лучшую жизнь.
– А разве такое возможно?
– Понимаешь... Ну, как я живу?
– выразительно мотнул он головой в сторону горы пустых бутылок у крыльца.
– Разве так мне хотелось, когда я валялся в госпитале и мечтал о том, как вернусь домой, женюсь, детей наделаю... А Неонила Марковна, она сможет мне помочь, даст второй шанс. Мне и Марина про нее говорила, только я боялся сам подойти, попросить ее. А тут так все вышло, само собой...
– Марина?
– вспомнилась мне приятная невысокая женщина с родинкой на щеке, которая часто, как будто бы по делу, прохаживалась
– Она красивая... Да ты влюбился, Валерыч!
– А что с того?
– с вызовом спросил мужчина и покраснел до ушей...
Ровно через месяц с начала наших занятий, мы устроили перед бабушкой "показательное выступление". Сначала я, после нескольких пробных тычек, колющим ударом в корпус, окончательно развалила многострадального "Митю", потом наступила очередь спарринга. Валерыч волновался больше меня, но выступили мы на славу. У меня даже один раз получилось выбить из рук своего наставника тростку, причем, по его удивленному мату я поняла, что это были не "поддавки". Закончили мы с честным счетом 5:1, но зрительница осталась довольна.
Тем же вечером, сопровождаемый бабушкой, Валерыч гордо прошествовал в нашу "лечебную" баньку...
Глава 6
Цацка...
Открыв переднюю пассажирскую дверцу "шестерки", я с облегчением плюхнулась на жесткое сиденье. Машина тут же тронулась и, по-стариковски скрепя, начала маневр вокруг глубокой дорожной выбоины. С пыльной панели, со мной, отраженным лучиком солнца, приветливо "поздоровался" традиционный водительский атрибут: три маленькие иконки на "золотой" пластиковой основе.
– И давно ты, Валерыч, в Бога стал верить?
– спросила я с интересом.
– Ты знаешь, - ответил мужчина, не раздумывая, - сразу после знакомства с твоей бабушкой, - и тут же добавил, увидев мой удивленный взгляд, - Я, Вета, точно знаю, сила, которая у нее была, никак не от дьявола. "Светлая" она была, Неонила Марковна, хоть и строгая... А ты у нее переняла что-нибудь?
– Ну-у, умею немного. В травах местных разбираюсь, могу сделать сбор или настой от разных... неприятностей, заговоры, самые простые и так, по мелочи кое-что.
– Жаль, - искренне сказал Валерыч.
– А, хотя, меньше знаешь, лучше спишь.
– Это точно, - невесело подтвердила я, вспомнив свои последние, почти бессонные ночи с какими-то мутными снами.
– Расскажи хоть, как твои дела, - решил сменить тему мужчина.
– А то, на похоронах так и не пришлось поговорить. Замуж-то не вышла?
– Валерыч, где же я найду такого, как ты? В Тюмени такие не водятся. "Исчезающий вид" смущенно хмыкнул и вытянул из верхнего кармана рубашки надорванную пачку "Беломора":
– Все смеешься... А в остальном, как? Работаешь там же?
– Все в моей жизни стабильно до безобразия. Так и тянет, иногда, или послать кого-нибудь или самой туда податься. Я, в общем-то, поэтому сюда и приехала...
– и замолчала, наконец, удивленно осознав, зачем на самом деле, как сомнамбула, стремилась в Качелино в течение последних недель, почему нахожусь сейчас здесь, в этой машине, на этой дороге.
– Знаешь, Валерыч... я хочу, чтобы ты меня сводил на ЭТО место, там, где бабушка... где бабушку... Сводишь?