Ключ к Ребекке

Фоллетт Кен

На какой-то момент Вульф оказался в поле зрения Смита. Алекс отшатнулся от маленькой щели. Услышав, как Соня сказала: «Налей мне еще, пожалуйста», он снова прильнул к прорези. Смит взял ее бокал и повернулся к бутылке. Теперь он находился к Вульфу спиной. Алекс просунул шорты через занавески и бросил их на пол, как можно дальше. Соня видела это и встревоженно подняла брови. Вульф убрал руку. Смит подал Соне стакан.

Вульф прошел на кухню, залез в шкаф и скрючился на полу. Интересно, сколько придется ждать, пока Смит уберется? В сущности, ему было все равно, сколько: главное, что он напал на золотую жилу! Через полчаса Алекс увидел, как Смит, одетый, выходит в гостиную. К этому моменту у шпиона уже изрядно затекли ноги. Соня вышла за Смитом со словами:

— Тебе обязательно уходить так рано?

— Боюсь, что да. Сейчас

не самое удобное для меня время, знаешь ли. — Майор помолчал. — Честно говоря, все дело в портфеле. Мне нельзя таскать его с собой. Если я буду приходить к тебе в полдень, это может стоить мне работы. Понимаешь, из генштаба я должен идти прямо к себе. Ну, сегодня я нарушил правило — очень уж боялся опоздать… Поэтому я сказал в генштабе, что у меня ленч в штаб-квартире, а там сказал, что перекушу в конторе. В общем, в следующий раз я прямо помчусь в контору, брошу портфель и прибегу сюда — если ты не против, моя крошка.

«Ради Бога, Соня, скажи что-нибудь!» — мысленно взмолился Вульф.

— Сэнди, моя домработница приходит после полудня, мы не сможем побыть наедине.

Смит нахмурился.

— Черт! Значит, нам придется встречаться по вечерам.

— Но у меня работа… а после выступлений я должна оставаться в клубе и развлекать посетителей. И потом, не могу же я каждый вечер сидеть за твоим столиком — мне не нужны сплетни…

В шкафу было очень жарко. Вульф вспотел.

— Ну, вели своей уборщице, чтобы не приходила…

— Что ты, милый, я не могу убираться в доме сама… я не умею.

Вульф видел, как она, улыбаясь, взяла руку Смита и положила ее себе между ног.

— О, Сэнди, скажи, что ты придешь в полдень…

Этого майор вынести не смог.

— Конечно, приду, моя крошка.

Они поцеловались, и Смит наконец-то отчалил. Вульф подождал, пока его шаги на палубе стихли, и вылез из шкафа.

Соня со злорадством смотрела, как он растирает затекшие ноги.

— Больно? — с притворным участием осведомилась она.

— Дело того стоило, — сказал Вульф. — Ты была великолепна!

— Ты получил, что хотел?

— Даже больше, чем я думал.

Пока Соня принимала ванну, Вульф нарезал хлеб и колбасу. После ленча он достал английский роман и ключ к шифру и набросал черновик донесения Роммелю. Соня отправилась на ипподром с толпой своих египетских друзей: Вульф дал ей пятьдесят фунтов, чтобы она сделала ставки.

Вечером она уехала в клуб «Ча-ча», и Алекс остался дома один, потягивая виски и читая арабскую поэзию. Когда приблизилась полночь, он включил радио и ровно в 24.00 отстучал свой позывной — Сфинкс. Несколько секунд спустя с принимающего поста Роммеля в пустыне пришел ответный сигнал. Вульф отправил им «ВВ», чтобы они настроились как следует, потому что сообщение важное, затем послал запрос о мощности. В середине предложения он сделал ошибку и отстучал несколько «О» — «ошибка», — прежде чем начать снова. Они ответили ему, что сигнал максимально силен, и написали «Д» — «дальше». Он отстучал «НН» — чтобы обозначить начало своего донесения, а затем, пользуясь шифром, начал: «Операция „Абердин“»… В конце он добавил «ДЗ» — донесение завершено и «К» — «конец связи». Они ответили серией из «ПО»: «ваше сообщение получено и понято».

Вульф спрятал передатчик, книгу и ключ к шифру и налил себе еще выпить.

«В конце концов, — подумал он, — в целом я превосходно справляюсь!»

10

Донесение от каирского агента было только одним из двадцати или тридцати докладов на столе у фон Меллентина — начальника разведотдела в штабе Роммеля — к семи утра 4 июня. Имелось еще несколько донесений от постов прослушивания: пехота открыто переговаривалась с танковыми войсками; полевой штаб передал часть указаний в ненадежной кодировке, которую расшифровали накануне вечером; из других перехваченных радиопереговоров противника, даже нерасшифрованных, можно было составить некоторое представление о намерениях неприятеля, основываясь на их местоположении и частотах. Кроме радиоперехватов, на столе у фон Меллентина лежали доклады, составленные на базе данных, полученных в полевых условиях. В них содержались сведения о количестве захваченных орудий, об обмундировании убитых, протоколы допросов военнопленных. Не дремала и воздушная разведка, прислал свой отчет об оперативной обстановке специалист по боевым действиям. Где-то под

этой кипой бумаг валялась оценка намерений и сил противника, присланная из Берлина, — такая же бесполезная, как и все остальное.

Подобно большинству офицеров разведки, работающих непосредственно на фронте, фон Меллентин с презрением относился к докладам шпионов. Основываясь на дипломатических сплетнях, газетных байках и простых догадках, агенты ошибались по меньшей мере в половине предположений, что делало их работу практически неэффективной.

Однако в данном случае фон Меллентин был готов признать, что донесение, лежащее прямо перед ним, выглядит иначе.

Обычно находящийся в тылу у противника секретный агент сообщал: «9-й Индийской дивизии стало известно, что вскоре они будут вовлечены в крупномасштабную операцию», или «Союзники планируют осуществить прорыв в районе „Колдрона“ в начале июня», или «Ходят слухи, что Окинлек будет заменен на посту главнокомандующего». А в этом докладе не было подобных неточностей.

Сообщение агента под кодовым именем Сфинкс начиналось словами «Операция „Абердин“». Далее он точно называл дату атаки, номера дивизий, которые будут участвовать в ней, специфические задачи каждой бригады, районы нанесения ударов, а также тактические решения командования.

Фон Меллентин еще не был убежден в достоверности сведений, но отнесся к ним с интересом.

Столбик термометра в палатке медленно дополз до отметки в 100 градусов — начальник разведотдела начал утреннее совещание. Он лично по полевому телефону и по радио связался с дивизионными командирами, с офицером Люфтваффе, ответственным за воздушную разведку, с начальником роты связистов «Хорх» и с несколькими лучшими бригадными офицерами. В разговорах с этими людьми он по нескольку раз упоминал 9-ю и 10-ю индийские дивизии, 22-ю и 32-ю армейские танковые бригады и велел им наблюдать за названными подразделениями особенно внимательно. Фон Меллентин также приказал им вести наблюдения за передвижением сил противника по районам предполагаемого контрудара. Наконец, им поручалось не выпускать из виду разведывательную деятельность противника: если шпион прав, союзники будут вести интенсивную воздушную разведку в тех местах, которые планируется атаковать, а именно в районах горных кряжей Аслаг и Сидра и Сиди-Муфтах. Не исключено, что по этим квадратам нанесут бомбовые удары, хотя это было бы чересчур прямолинейно. Скорее даже наоборот — противник может снизить активность именно в этих районах в надежде обмануть бдительность врага и не выдать своих тактических замыслов.

Фон Меллентин просил также всех офицеров внести уточнения в донесения, сделанные накануне вечером. Когда с этим было покончено, фон Меллентин подготовил отчет Роммелю и отнес его в ставку. Там он обсудил его с начальником штаба, чтобы тот должным образом представил доклад командующему.

Утренние совещания у немцев заканчивались быстро. Роммель еще накануне вечером принял все основные решения и отдал необходимые приказы на день. К тому же Роммель вообще не любил стратегических выкладок: в его характере — действовать, а не болтать. Он разъезжал по пустыне, передвигаясь от одной передовой позиции к другой на своем автомобиле или легком самолете, отдавая новые приказы, обмениваясь шутками с солдатами и принимая участие в перестрелках. Несмотря на то что он постоянно находился под огнем противника, ранений с 1914 года он не получал. Фон Меллентин отправился сегодня вместе с ним, воспользовавшись возможностью составить собственное представление о линии фронта и лично пообщаться с офицерами, которые посылали ему материалы: некоторые из них были чересчур осторожны, пренебрегая всеми неподтвержденными сведениями, другие, наоборот, преувеличивали опасность и трудности, чтобы получить дополнительное снабжение и подкрепление для своих частей.

Вечером, когда жара начала понемногу спадать, поступили новые доклады. Фон Меллентин тщательно отсеивал все, что не касалось предполагаемого контрудара, предсказанного Сфинксом.

Из итальянской дивизии «Ариете» в районе кряжа Аслаг пришел доклад об усилении активности неприятеля в воздухе. Фон Меллентин спросил, были ли это бомбардировки или разведывательные полеты; поступило сообщение о разведке и прекращении бомбардировок.

Из разведотдела Люфтваффе прислали информацию о передвижении неприятеля по нейтральной полосе, что могло означать (а могло и не означать) подготовку территории для перегруппировки и слияния частей.