Ключ к убийству
Шрифт:
Сестра Виттория послушно перевела. Комиссар Аурелио уже было потянулся за папкой, принесенной им ранее из архива, как вдруг остановился на полпути и повернулся к Франсуа.
– Простая формальность, и все же – не могли бы вы показать официальный запрос от французской стороны? – перевела, слегка побледнев, сестра Виттория, несмотря на то что Франсуа и так уже все понял. Он утвердительно кивнул и задумчиво обхлопал полы своего пиджака. Потом, сделав встревоженное лицо и словно не веря самому себе, торопливо проверил сначала правый, а затем и левый внутренний карман. Лицо комиссара стало непроницаемым. Франсуа
– Переведите ему, пожалуйста, что запрос будет у него в течение часа, – попросил он сестру Витторию, – я обещаю.
Но Аурелио Росси, и так уже поняв эту безмолвную пантомиму, лишь покачал головой, показывая, что не может ради него пойти на должностное преступление. Он открыл ящик своего рабочего стола, небрежно кинул туда дело и задвинул его обратно. Далее аккуратно сложил руки на столе и улыбнулся французскому коллеге. Было понятно без слов: нет официального запроса – нет и документов. Но Франсуа и не думал отступать.
– Скажите ему, что он может не давать мне документы в руки, – предложил Франсуа, – пусть на словах скажет, что в них. Удалось что-нибудь узнать? И скажите ему, что с меня начальство голову снимет, если я опять облажаюсь. А официальный запрос будет у него в ближайший час – я попрошу выслать его из конторы напрямую на его личную электронную почту, я обещаю. – Франсуа попытался сыграть на общности проблем с субординацией. Сестра Виттория торопливо перевела, несколько раз показывая на ящик стола.
Комиссар колебался. Видя его метания, монахиня одобряюще улыбнулась ему и ласково кивнула. В конце концов Росси махнул рукой и, достав папку обратно, открыл ее. Франсуа был прав: папка с делом о побеге Энцо Бертолини была практически пуста. Комиссар удовлетворенно кивнул и повернулся к Франсуа. Перевод сестры Виттории не требовался.
– Здесь почти ничего нет, – виновато развел руками комиссар. – Единственное, что удалось установить, так это то, что Лоренцо Бертолини, вероятно, спрятался в багажном отсеке автобуса, отбывшего рано утром по маршруту Триджано – Льеж, и таким образом пересек границу с Бельгией. Там, скорее всего, он незаметно выбрался из автобуса и растворился в толпе. Найти его не удалось.
– Как мне вас отблагодарить? – спросил Франсуа сестру Витторию, когда они наконец выбрались на свежий воздух.
– Не стоит благодарности, – улыбнулась монахиня. – А впрочем… – Было видно, что она колеблется. Взгляд ее уткнулся во что-то на противоположной стороне площади. Франсуа проследил за направлением и увидел небольшое кафе.
– Может, чашечку кофе? – предложил он, лукаво улыбаясь, и сестра Виттория радостно кивнула. О том, что ей не хватает в монашеской обители именно кофе, Франсуа понял еще во время своего визита в монастырь.
Через пять минут они уже сидели в небольшом уютном кафе и ждали свой заказ. Немногочисленные посетители с интересом поглядывали на загадочную пару за столиком: нервный, черноволосый молодой мужчина, с темными тенями под глазами от постоянного недосыпа, и молодая женщина в полном монашеском облачении представляли собой странное сочетание. Официант принес двойной эспрессо для Франсуа и огромную чашку капучино с белоснежной шапкой молочной пены для сестры Виттории. Франсуа с улыбкой
– Сестра Виттория, мне нужно сказать вам кое-что…
Та резко вскинула на него встревоженные глаза.
– С Анжело случилось несчастье, не так ли? – сразу догадалась она. Франсуа кивнул, вновь поражаясь ее проницательности.
Монахиня надолго замолчала, тщательно перемешивая сахар в чашке. Франсуа терпеливо ждал, не желая нарушать это молчание. Сведя темные брови в полоску, сестра Виттория положила ложечку на край блюдца и тихо сказала:
– Анжело сильный.
Франсуа вопросительно посмотрел на нее, ожидая, что она объяснит, что конкретно имела в виду.
– Он сильнее многих, кого я знала, – продолжила она. – Хотя, я понимаю, так сразу и не скажешь. Но ведь настоящая сила заключается не в мышцах, а в силе воли и духа. Анжело долго прожил в монастыре, а это место для сильных духом людей.
Франсуа улыбнулся, пытаясь скрыть скепсис, но сестра Виттория все же уловила его настроение.
– Вы зря улыбаетесь, – осекла она его строго. – Странно, почему-то принято думать, что в монастырь уходят неудачники и слабаки. На самом деле требуется огромная сила воли, чтобы отказаться от всех мирских удовольствий. Это по плечу совсем немногим, уверяю вас. Так что, поверьте мне, в монастыре живут очень сильные люди.
Улыбка сползла с лица Франсуа. Он в который раз ошибся в отношении этой молодой женщины.
– А Анжело… Анжело, как дерево с искривленным стволом. Он многое вынес, но выжил, и все, что он перенес, оставило на нем след, но не сломило его. Хотя и наложило неизгладимый отпечаток на его характер, – констатировала монахиня.
Франсуа согласно кивнул.
– Пожалуй, вы правы, – не стал он перечить ей, – судя по всему, испытаний на его долю выпало немало. Уже одно то, что он потерял сначала мать, потом старшего брата, слишком для ребенка, но когда на его глазах погиб отчим… Это уж. – Он замолчал, представляя себе ужас маленького мальчика. – Я все думаю, сколько времени он провел один там, на колокольне, прежде чем за ним пришли, и что при этом испытывал.
Сестра Виттория покачала головой:
– Он ничего не говорил об этом. Никогда не вспоминал. Словно детства и не было. Человеческая психика очень интересно устроена. Порой она позволяет нам избавиться от неприятных воспоминаний. Мы любим вспоминать только хорошее. Плохое стирается, как ненужный хлам. Я думаю, это защитный механизм. Но, по всей видимости, в детстве Анжело произошло что-то действительно ужасное, если его мозг решил стереть почти все его детские воспоминания.
В эту минуту телефон в кармане у Франсуа завибрировал. Он взглянул на экран и усмехнулся: мадам Морель обладала какими-то сверхспособностями угадывать, что супруг находится в компании другой женщины и, видимо, даже тот факт, что Виттория – монахиня, не играл роли. Франсуа извинился и вышел на улицу, прижимая телефон к уху плечом. Краем глаза он заметил, как блаженно улыбнулась молодая монахиня, делая свой первый за много лет глоток кофе.