Ключ от рая
Шрифт:
Если сначала Атаев хотел просто осадить этого молодца, так и не научившегося за всю свою жизнь почтению к старшим, и разговаривал с ним хоть и строго и с неудовольствием, но снисходительно к его глупости, то теперь положение неожиданно изменилось. Уже не он, Атаев, распоряжался здесь и умиротворял, снисходительно указывал и делал выводы, а этот безродный, «племянник» там какой-то, баран аллахов темный, каких тьмы и тьмы… Ну нет, плохо вы знаете товарища Атаева!
— Но-но-но!.. — грозно, весь подтянувшись вдруг и сверля своего ничтожного противника взглядом,
— Так я ж по справедливости говорю… — попытался что-то возразить ему Ягмур, растерявшись, кляня себя за то, что взялся спорить с человеком, с которым спорить нельзя. Да, верно говорит бригадир: тот прав, у кого больше прав…
— Плохо, товарищ Медет-ага, — обернувшись к заместителю и не обращая внимания на слова тракториста, сказал Атаев. — Плохо! Не умеете вы работать с людьми. Такой колхоз богатый, а с людьми не умеете работать… ай-я-яй!
— Видите ли, товарищ Атаев, это, так сказать, один из рецидивов того, что можно назвать при определенных условиях, конечно, если не считать существующего положения и принять во внимание то, что…
— Нет-нет, и не говорите мне… И слушать не хочу. С людьми надо ра-бо-тать! Так и только так! Едемте отсюда, иначе… А этому несознательному товарищу объясните, что только планомерное развитие народного хозяйства на социалистической, понимаете ли, основе может полностью и всесторонне…
Что «всесторонне», Ягмур-еген и вытирающий пот со лба бригадир так и не узнали, потому что дверцы машин друг за дружкой хлопнули, моторы дружно заурчали и быстро-быстро повезли своих хозяев по направлению их желания.
4
Дядя Ягмур-егена работал в Ашхабаде на стекольном заводе мастером, имел большую квартиру и отличался завидным гостеприимством. Ягмур любил у него бывать и раз в год навещал обязательно, один или с Бостан-еген, привозил подарки и новости с родины. И сам проветривался, отдыхал, разглядывал городскую жизнь— не все же в кабине своего «Т-40» сидеть или в саду копаться, надо и жизнь вокруг себя посмотреть.
Он чуть было не опоздал на самолет, и когда вошел в салон, все места уже были заняты. Лишь у мужчины, читающего большую газету, осталось рядом свободное кресло, на нем поставлен был солидный блестящий портфель.
— Будьте так добры, уберите, пожалуйста, ваш…
Мужчина отстранил газету, приподнял набрякшие
веки, нехотя посмотрел на него… «Товарищ Атаев! Ай, шайтан тебя возьми, — поразился Ягмур, — везет же мне с ним!.. Ну, что вот делать? Никуда не денешься, надо садиться…» А вслух сказал:
— Здравствуйте, яшули.
— Здравствуйте… А-а, так это вы.
И, ничего больше не говоря, снял с кресла свой портфель, положил себе на колени.
— Может… мы… давайте, яшули, я этот портфель наверх положу.
— Ничего, — буркнул тот и снова уткнулся в свою газету.
«Сердится человек, ай-я-яй… Нехорошо
— Летим? — спросил он соседа, уже отложившего газету и было задремавшего, и тут же устыдился глупейшего своего вопроса. А что ж мы еще делаем — ползем на карачках, что ли? И поспешил исправить свою ошибку, проговорил торопливо: — Яшули, вы не скажете, отчего все-таки дефицит этот проклятый возникает: ну, на запчасти там, на аккумуляторы? Я думал-думал, ничего придумать не мог.
Атаев несколько раздраженно открыл глаза, выпрямился в кресле, погладил свое полное лицо. И так как он все не отвечал, Ягмур повторил:
— Откуда этот дефицит берется, кто его делает?.. Ума не приложу, товарищ Атаев.
— Хм, — сказал снисходительно Атаев, посмотрел на часы и вдруг неожиданно спросил: — Кто ведет самолет?
Ягмур-еген растерялся, пожал плечами.
— Я спрашиваю: кто ведет самолет? — терпеливо, но все же требовательно спросил опять его высокий сосед.
— Раз самолет, значит, летчик его ведет, кто ж еще…
Атаев почему-то горько усмехнулся.
— Верно, летчик ведет. Причем на нужной высоте и с нужной скоростью ведет, так?
— Так, яшули.
— Пассажиры не указывают ему, чтобы он вел самолет побыстрее или пониже. Никто не имеет права говорить ему об этом. Дело летчика вести самолет, а дело пассажиров сидеть и не вмешиваться ни во что…
— Верно.
— А если верно, то об остальном сам подумай, товарищ… э-э… механизатор. — И Атаев опять закрыл глаза, отвернулся к окну, устроился в кресле поудобней.
«Невелика мудрость, — разочаровался в собеседнике Ягмур-еген. Он ожидал серьезного, хотел подумать вместе, как это так получается, что по плану запчасти вроде бы все должны быть, а в наличности ничего порой. — Не-ет, товарищ Атаев, сказками меня не накормишь. С дядей надо поговорить, вот умнейший человек. С ним-то мы как-нибудь разберемся».
— А я вот к дяде лечу, — громко сказал он соседу, решив, что о деле с ним разговаривать, наверное, бесполезно. — Хороший дядя у меня в Ашхабаде, высокий умом. И сам он, понимаете, высокий, сильный, таких, как он, немного. Настоящий человек.
Начальник что-то хмыкнул, повозился, устраиваясь удобнее, несколько потеснив Ягмура. «Ну, что ты, спрашивается, выступаешь, про дядю рассказываешь, про тетю еще… Очень ему надо знать, куда ты летишь! Сиди уж, помалкивай».
5
В аэропорту Атаев даже ради приличия не попрощался, сразу же и стремительно вырвался вперед, к очереди на такси. Ягмур-еген пошел следом. Такси ему, конечно, незачем брать, он и на автобусе доедет. Такси вроде не собака, а кусается. Он лучше лишний подарок домой купит. То-то обрадуется Бостан, а с ней и он сам тоже… Людям дарить — себе дарить.