Ключ от рая
Шрифт:
— Да как это… да какой это шакал, свинья!..
— Подожди, не горячись, еген. Я ведь как-никак лет на двадцать старше. Не кричи на меня, сынок.
— Да как же не кричать, Медет-ага! Если б хоть одну эту собаку…
— Ничего, сынок, не горячись! Я же сказал тебе, что не верю всему этому, зря я, что ли, сказал? Не такой дурак, чтобы верить. Но дело, так сказать, все равно…
— Как же я теперь председателю в глаза смотреть буду? — глухо сказал Ягмур, опустил голову. — Какой позор, ай-вай-вай… Присоветуй что-нибудь, ага!
— Что тебе посоветовать, Ягмур… Не обращай внимания. Поговорят, ну и бросят. Не все же этим, так сказать,
— Да вроде б люди они хорошие…
— Ну, я тебе сказал, — хлопнул ладонью по столу заместитель, — а ты смотри сам, не маленький уже. Ты меня знаешь, зря я не стал бы тебе говорить. Одно у меня в голове не укладывается: что они в тебе нашли? Почему не Иламан или не Сахит, например?..
— Я же говорю, случайно ехали вместе…
— Ладно, аллах с ними. Смотри. Значит, так-таки и не поедешь на соревнование?
— Нет, Медет-ага, — твердо сказал он, поднялся. — У меня и здесь дел хватает. А дорожки людям перебегать я не привык, так и передайте всем, кто интересуется.
— Я в это верю, еген. Ты сейчас на поле едешь? Тогда заскочи к Сахиту на делянку, скажи, чтобы немедля готовил трактор и себя, а завтра в шесть чтобы выезжал в совхоз. Пусть бросает работу и готовится. А списочек все-таки возьми на всякий случай… Жить-то нам как-то надо. Тут и бумаги все, какие нужно, возьми.
У знаменитого Попушгума было пустынно, все трактористы давно разъехались по делянкам. Ягмур быстро завел свой послушный теперь «Т-40» и покатил проселком к своему месту работы. Издалека заметил и узнал трактор Сахита, подождал, пока он закончит переход и выедет к дороге.
— День добрый, Сахит! Слушай, Медет-ага велел передать, чтобы ты срочно готовился, завтра в шесть утра выезжаешь на соревнование. Бросай давай борозду, собирайся… Чего молчишь?
— А что мне говорить… Пусть другие едут, кто очень уж хочет. Кто готов на все, лишь бы… Никуда я не поеду.
— Брось ерунду говорить, собирайся! Времени у тебя не так уж много, Сахит, нечего тебе…
— А я тебе сказал, что не поеду. Сам поезжай, раз такой… торопливый. Поезжай, показывай усердие.
— Я сразу отказался, Сахит, ты ошибаешься.
— Правильно говоришь, ошибаюсь. Я только теперь понял, что ошибался на твой счет.
И он, не глядя на Ягмура, залез в кабину, с каменным лицом включил скорость.
— Ты ошибаешься, Сахит, — повторил Ягмур, словно у него не стало вдруг больше никаких слов, и отступил, сделал шаг назад, потому что резко сорвавшийся с места трактор едва не задел его.
Отступая, Ягмур чуть было не упал, но успел все-таки удержаться на ногах и молча выпрямился, невольно отмахнул пыль от лица, глядя вслед уезжающему другу — бывшему.
14
В то же утро после обычной пятиминутки директор районного универмага, совсем еще щенок, попросил задержаться у себя заместителя; и, начав с «Чакан-ага», закончил разговор словами, которые ничего общего с почтительным «ага» не имели. У этого молодого, не научившегося еще быть разумно вежливым, по лицу было видно, какое слово
С такими вот неспокойными мыслями ожидал он обеденный перерыв, на который была назначена встреча их с Атаевым в районной столовке, ресторанчике по вечерам, в отдельном кабинете.
— Вот что, Ахмед, — сказал он без всяких вступлений своему медлительному приятелю, — хватит нам ходить вокруг да около, пора трясти нам это деревце… В переспелых плодах тоже мало толку.
— Ну, и что ты предлагаешь?
— Надо ехать в Ашхабад, дорогой, с ним, с племянничком! Отпуска он еще не брал, этот еген, почему бы нам не достать ему путевку в какой-нибудь дом отдыха около благословенной туркменской столицы?.. Бесплатную, понимаешь, от бесплатной никакой деревенский дурак не откажется… Им кажется, что если бесплатное, то это уж сам аллах брать велит! Горчицу им бесплатную поставь — плакать будут, но сожрут всю!.. Как ты на это смотришь?
— Положительно. Но все же надо узнать, как он сам на это посмотрит…
— Ну, это само собой; потихоньку, между прочим надо это узнать. А потом неожиданно бух ему на голову «бесплатное»… никакой, повторяю, сельский не устоит.
— Все-таки осторожно надо, — сказал, раздумывая, Атаев. — Это хорошо мы в последний раз сделали, что о дяде не упоминали… Уж больно глазастая эта его Бостан, не нравится она мне. Все будто подглядывает, надо с ней добродушней, сердечнее… Нет ничего хуже, когда женщина в дело вмешивается. Эксперимент должен быть чистым. Слушай, тут вот еще какой интересный момент…
— Ну-ка, ну-ка…
— Ты понимаешь, отказался он от соревнований, час назад сообщили оттуда. Столько сил я затратил, и все насмарку… Упрямый, шайтан, ну, ладно. Дело в другом. Звонил я в правление, данные его узнавал. Ты понимаешь, у него послезавтра, оказывается, день рождения… Тридцать девять дураку стукнет.
— Ого, это уже кое-что!..
— Но, Чакан, никаких торжеств устраивать не будем. Бостан эта там, люди, то-се… не надо. Просто подарим ему что-нибудь такое, скажем, что приехать не можем, заняты по горло. А затем путевку эту сунем, идет?
— Идет! А потом поедем. Дня за два так до срока.
— А потом поедем, хотя… Да, ехать надо, пора. Тянуть больше нечего, мне уже самому вся эта петрушка надоела. Только надо бы все же конкретнее узнать, где этот дядя его там работает, а, Чакан?
— Ничего, Ахмед… все узнается! Главное, что он там работает, и не каким-нибудь там… Нам бы только зацепиться!
— Нет, узнать надо. Я вот что… я попытаюсь позвонить туда приятелю одному, имя-то дяди мы знаем. Иначе опасно.
— Опасно, если плод переспеет, сгниет! Важен конечный результат! — Чакан вытер бумажной салфеткой рот, отваливаясь от еды, ложкой легонько стукнул по опустевшей тарелке, вызвав приятный звон. — Звони, конечно, но… Если нам удастся всего лишь раз усадить этого дядю за такую вот тарелку, а наши чтоб рядом были, дело будет сделано, друг… Иначе никто за нас и медной монеты не даст, постесняется…