Ключ от снега (Ключи Коростеля - 2)
Шрифт:
Бледные, некогда пухлые щеки друида слегка порозовели, он задышал глубже, судорожно сглотнул, после чего открыл глаз. Птицелов поднес к лицу пленника зажженную свечу, и зрачок шевельнулся, уходя от света; веко дернулось, и глаз пленника открылся ещё шире. Друид пришел в себя. Сигурд вздохнул: предстоял трудный разговор, а он не знал, с чего начать.
– Ответь мне, лесной служитель, - мягко, почти успокоительно сказал Птицелов.
– Почему ты упорствуешь? Я знаю, что ты не можешь противиться нашему искусству, и все-таки что-то происходит не так. Я, право, даже голову сломал, думая, как тебе
Пленник не ответил. Видимо, он раздумывал, что сейчас для него лучше: молчать по-прежнему или все-таки ответить, чтобы попытаться выведать у своих мучителей что-нибудь полезное для себя. Птицелов видел это по глазам, вернее, по единственному глазу пленника; на другой он приказал старухе наложить примочку из крепкого чая. Не хватало еще, если у него будет одноглазый проводник, думал он ещё час назад, строго отчитывая увлекшуюся ведьму и приказав ей к утру восстановить друиду полноценное зрение.
Наконец пленник, похоже, на что-то решился. Он с трудом открыл распухшие губы, сейчас больше напоминавшие два куска сырого красного мяса, и после долгого молчания тихо прошептал шелестящим голосом.
– Зачем я нужен тебе, зорз? У меня нет ничего, что тебе пригодится. Разве что жизнь... Но на что она тебе, нелюдь?
Сигурд мысленно усмехнулся: сам того не ведая, пленный друид попал в точку. Ему нужна была именно жизнь Снегиря, вернее, она должна была стать платой.
– Мне вовсе не нужна твоя жалкая жизнь, друид, - пожал плечами Птицелов.
– Я говорю тебе "жалкая" не для того, чтобы тебя унизить. Просто твоя жизнь с каждым часом все быстрее теряет цену.
Пленник ничего не ответил, но теперь слушал Птицелова внимательно, не делая попыток закрыть глаз. Сигурд удовлетворенно вздохнул.
– Хочу тебе ещё раз сказать, а надо заметить, что я очень не люблю повторять дважды. Мне нет никакого дела до вас, друидов; у меня на этой земле совсем другая миссия, которая вас никаким боком не касается. Это я уже пытался объяснить вашему Травнику, но он, похоже, уперся, и, скажу тебе, почем зря. Я ведь при желании могу вас всех попросту раздавить. Вот как человек идет по траве и, походя, давит уйму всяких мелких букашек. А ведь я к букашкам ничего не имею!
– Камерон тоже упирался?
– прошептал пленник, и Сигурд с неудовольствием отметил, что друид не чужд хоть и горькой, но иронии. Это было неверное направление разговора, а Сигурд сейчас вовсе не желал углубляться в высокие материи.
– Он хотел мне помешать, - ответил Птицелов.
– И был наказан. У тебя же есть возможность искупить его заблуждения. Отпусти свою душу и вступи на ту дорожку, по которой ты пройдешь совсем немного, после чего я отпущу тебя. Потому что мне, в сущности, тоже нет до тебя никакого дела.
– Так отпусти сейчас, - прошептал пленник.
– Я всего-то и сделаю, что сверну шею твоей ведьме, на большее у меня, наверное, уже просто не хватит сил.
– Не могу, - грустно развел руками зорз.
– Мне нужен проводник, я ведь тебе уже говорил в самом начале наших бесед. А ты ведь теперь знаешь - я не люблю талдычить одно
– Видимо, я тебе просто не подхожу, - попытался усмехнуться пленник, и в этот миг из краешка его рта выкатилась струйка крови.
– Подойдешь, - пообещал Птицелов.
– Просто это обойдется тебе очень дорого. А ведь к боли, говорят, привыкнуть нельзя, верно?
Снегирь ничего не ответил.
– Пойми, лесной служитель, - сокрушенно вздохнул Птицелов, - я ведь все равно добьюсь своей цели. И я знаю наверняка, что ты нам подходишь, нужно только ещё чуть-чуть поработать. Из основного цвета ты станешь нейтральным, который способен вобрать в себя другие оттенки и стать совсем, совсем другим. Но хочу тебя предупредить: пока ты бездумно упорствуешь, твоя жизнь стирается безвозвратно, и её, увы, потом я уже не сумею восстановить.
– Думаю, её уже не восстановить, - прошептал Снегирь.
– Зачем тогда все эти сделки...
– Ну, - неопределенно протянул Птицелов, - всегда остается какой-то шанс.
Но друид понял фразу зорза по-своему.
– Со мной у тебя этого шанса не будет, - сказал Снегирь, стремясь прибавить своему ослабевшему голосу побольше уверенности.
– Посмотрим, - скучным тоном ответил Сигурд. Он уже и так для себя все понял. Теперь дело было только за магией. Еще два-три маленьких шажка, и тогда воля пленника, которая оказалась на удивление твердой, уже не будет иметь никакого значения.
Лес, в котором волею случая пребывали сейчас Лисовин и Гвинпин, был ничем иным, как Лесом по имени Май - местом весеннего служения друидов. Это служение они проходили перед тем, как уйти в мир или продолжить осваивать новые магические искусства в Круге уже на уровне мастеров. Если Осенние леса, в одном из которых проходили свои первоначальные служения и Симеон Травник, и сам Камерон Пилигрим, были сокрыты Кругом, то на Весенние леса власть друидов распространялась не полностью. Это объяснялось тем, что осеннее служение учило друида в большей мере природным магическим искусствам, весеннее же - ремеслам магического свойства, которые зачастую были сопряжены с прямой опасностью для жизни. Но если из Осени друида, с которым произошло несчастье, Круг обычно вытаскивал, как из дурного сновидения, то Весенние леса могли навеки отнять жизнь испытуемого. Правда, знающие истинное положение дел высшие служители Круга об этом не очень-то распространялись, но слухи просачивались, и, главным образом, - из-за кладбища, которое располагалось в лесу по имени Май.
Оно было небольшим, и покоились здесь не прошедшие служение по единственной возможной для друида причине - его обрывала случайная или необъяснимая смерть. Были и один-два случая в служениях, когда испытуемые сами накладывали на себя руки, но подробности этих невероятных для всякого лесного жреца поступков не знал никто. И даже причины этого были неизвестны, хотя они, безусловно, должны были быть настолько серьезны, что, по всей видимости, красноречиво свидетельствовали о безвыходных ситуациях. Так или иначе, в Лесу по имени Май было кладбище друидов, в короткой жизни которых так и не успел завершиться очень важный цикл. Этого и боялась старая друидесса Ралина, и потому ожидала вероятного вторжения зорзов именно здесь.