Ключ-стражи
Шрифт:
– Эмм...
– Что? Не можешь бежать?
– Могу. Но только если за мной будет гнаться что-то большое и зубастое.
– Ладно, давай понемногу. Хотя бы быстро идти попробуй!
– Пробую, Йер тебя забери!
– Это называется – быстро?!
Путь через паникующий город занял много времени не только из-за моей медлительности. Повсюду творился хаос, люди повыскакивали из домов, у уличных торговцев рассыпался товар, возчики успокаивали храпящих лошадей. Одна женщина средних лет в истерике верещала что-то про Пришествие Реи и про конец мира, уличные мальчишки, наоборот, были в восторге – как же, развлечение, такого еще не было! Ветер стих, снова навалилась жара, воздух казался спертым и липким, что прыти мне не прибавляло. Рэн терпеливо шагал рядом, изредка поддерживая, когда
Вот и знакомая до последнего камушка улица, вот и подножие Башни виднеется из-за поворота...
Первым остановился Рэн. Потом я. Рыжий схватился за рукоять меча, с которым не расставался даже во время пресловутой тренировки по бегу, я просто сжала кулаки.
Всегда гостеприимно распахнутых ворот с налепленной на них бахромой объявлений больше не было.
Башню и все постройки Мастерской окружало... нечто.Стена, созданная словно бы из шевелящегося и переливающегося сумрака. То серая, то темная, то серебристая, а то бездонно-черная; ее оттенки постоянно менялись, подергивались рябью, волновались, как Ори при слабом ветре. Она вытягивалась вверх и где-то в вышине, там, где всегда пронзало небеса острие Башни, смыкалась куполом. Как будто кто-то огромный и недобрый свернул конус из странной волшебной бумаги и накрыл им Мастерскую.
Между строк
Маленький мир так похож на стеклянный шарик: небо, деревня, тропинки, поля вокруг. Козы подоены, ужин почти что сварен, юркой рыбешкою время скользит из рук. Кто-то вернулся из города, да с базара; кто-то за старой картошкой пошел в подклеть, девки проходят, и следом за ними — парни, солнце-оладья укатится в дальний лес. Предки так жили, наверное, цельну вечность, вечность — она простая, она — без слов.
Кейта, забывши про ужин, идет на речку. Речкою камушки новые принесло.
Что там той речки — подол подоткни до брода, только стирать и сгодится на мелкоте... Кейта смеется, босою заходит в воду. Сколько сокровищ — и эти, и те, и те! Кто-то не видит: лишь галька — молчат — речная, дурочке-девке на радость перебирать. Яркое, гладкое в горсточке — Кейта знает: каждый из камешков — ключик к чужим мирам.
Вроде бы просто, но Кейта подбросит, глянет, к сердцу прижмет — и отложит себе в кошель. Вот, посмотри: этот — черный, тягучий глянец, лавы застывшая каменная постель. Глубже, еще: там вулкан тени алым красит, рыжие тучи сидят на его боках. Плещется в магме, снует золотой карасик, вздрагивают два огненных плавника.
Этот — как будто лед, в глубине искрится что-то такое, и сразу не разобрать... в снежной метелице белые плачут птицы, взмахами крыльев те птицы зовут буран. Белым по грудь и по маковку заметает, небо мерцает, колышется, как платок. В легком тумане, взлетев, исчезает стая, правит охотница лодочку на восток. Кончилась буря — и будет тюлень ловиться, долгая ночь, далеко уплыла заря. Там, высоко, между звездами, пляшут птицы, с млечными духами спорят и говорят.
Камешек тусклый да простенький — вроде мусор, цельный мешок таких — не дадут гроша. Кейта молчит и головкой качает русой, смотрит внимательно, пристально, не спеша. Так смотрят лучники, видя мишени — сердцем, так смотрят мудрые в книги, что их древней. Видятся Кейте три флага на башне
Кейту зовет сестренка — пора бежать, и мир рассыпается, словно рассветный сон.
Кейта домой их приносит — пусть заругают, каждому мыслит оправу, чтоб в масть была. Речка блестит драгоценными берегами, плещет волною, приветлива и светла. Мама, конечно, нахмурится, но не очень, ну а отец, тот так просто махнет рукой. Глупая девка, конечно — но все же дочка, видно, что уж уродилась она такой. Вон из обрезочков кожи плетет браслеты, камни свои все шлифует, пыталась шить...
Десять лет, двадцать лет минуло. Где же Кейта?
Кейта известна во всех городах больших.
Пусть — не брильянты, не символ богатой власти, глупость брильянтики те, только блеск и треск. А амулеты от Кейты приносят счастье, хоть и не в золоте ярком, не в серебре. Камушки, кожа, шнурок, да повесь на шею: камушек — сказка иль правда, далекий мир. Кейта умеет — все то, что всего важнее, то, что ценилось и ценится меж людьми. Камушек-зелень (то джунгли? леса? холмы ли?), камушек синий (моря? океан вдали?). В каждой из сказок запрятано то, что было, будет, и есть, — у иных берегов земли. Вот амулет — светло-рыжий, как ясный вечер, вот перламутр-ракушка, попробуй, тронь...
Мелкая речка журчит и бежит беспечно — через десятки и сотни других миров.
Не знаю, сколько я так простояла, вонзив ногти в ладони и ошалело глядя на стену. Рэн сначала деликатно потрогал меня за плечо, потом, отбросив вежливость, хорошенько тряхнул.
– А?! Что? – я уставилась на него.
– Очнись, подруга! Ты знаешь, что это за дрянь?
– Погоди. Погоди немного.
Я на секунду прикрыла глаза. Больше всего на свете мне хотелось взвыть «что вообще происходит?» и вцепиться в кого-нибудь, кто достаточно силен и умен, чтобы справиться с ситуацией. Или сжаться в комочек, забиться куда-то подальше и там жалобно всхлипывать. Все это походило на какой-то дурной сон, в моей Пристани, родном, понятном, уютном городе творилось что-то страшное, что-то, с чем не справиться обычными методами. Но Рэн смотрел на меня, ожидая ответа – я была магом, пусть и третьеклассником, значит, для Рэна являлась авторитетом в любом непонятном вопросе, пусть и магии той — с хагзин нос. Я не могла уронить себя в глазах Рэна, он надеется, что я пойму, знаю, справлюсь...
С силой проведя по лицу ладонями, я открыла глаза. Возле стены уже собралась небольшая толпа – жители трогали темную поверхность, пытались рубить ее, несколько людей, подхватив скамейку, использовали ее как импровизированный таран. Бесполезно.
– Никогда не видела ничего подобного, – голос, кажется, не дрожал, уже неплохо. – Полагаю... полагаю, что это Хаос. Но откуда?
Рэн коротко кивнул.
– Похоже на то.
Я нерешительно подошла к стене — там, где должны были быть ворота, стараясь держаться подальше от взволнованной толпы. Надеюсь, она – стена, а не толпа – не откусит мне руку?..