Ключ власти

Белаш Александр Маркович

Поэтому — гуляй, Сарцина!

Пёстрая толпа на улицах шумела и плясала, играли оркестры в городских парках — а на причалах в порту скрипели тали. Из трюмов всплывали тюки, поднимались бочки, гремели зычные команды, звучал матерный рык грузчиков, стучали паровые движки лебёдок. Буксиры волокли баржи от судов с внешнего рейда. Из рук в руки ходили пачки имперских кредиток, местные златки и ассигнации. Прямо на планшире подписывали чеки, векселя. Заключали сделки, неслись к телеграфу отбивать депеши: «Товар получен, грузим поезд». Мальчишки-рассыльные

нынче получали бешеные чаевые.

Все спешили провернуть делишки в льготный день, нажиться и урвать своё.

— Ставки — вы слышали? — выросли до небес. Сейчас один в игорном доме выложил расписку — судно с экипажем и полными трюмами против дома с меблировкой и столовым серебром.

— Хм, неравная игра. Надо было в ставку слуг включить.

— Куртизанка Сита поставила свою ночь на карту!

— А что ставят против этого?

— Спорят, кто больше. Дошло до трёх тысяч золотом.

— Жаль, певица Джани уехала. Такой разгул, и без актриски… Её бы червонцами засыпали.

— Молода ещё! выгоды не понимает… Голосок — птичка райская!

— А ножка — загляденье!..

— При такой красе иметь дурня-импресарио — беда.

— Не скажите. У неё турне по Синей половине — сперва в столичном Руэне, потом в Эренде, и везде аншлаги. Сам император…

— …а в Эренде — принц опальный, ха-ха! Вся царская семья полюбуется.

Свечерело.

Солнце прокатилось колесом над большим городом — опалив черепичные крыши цвета кофе и стены жёлтого песчаника, строгие шпили церквей и звонниц, оно алым шаром опустилось к морю. Пылал закат, волны пламенели словно кровь. Дышала теплом брусчатка мостовых, остывали крепостные валуны. Последние лучи солнца легли тусклым бликом на купол морской биржи.

Из курительных притонов веял сладковатый дух — там, не таясь от полиции, макоманы вдыхали дым вейского зелья, закатывали глаза, растворяясь в грёзах.

А улицы кишели нарядной публикой! а музыка и песни взлетали выше крыш!

— Эй, девицы! Верите в Бахлу? — наступал одетый пиратом. Речь его звучала с чужеземным, даже не вейским акцентом — кто он такой? поджарый, темноглазый, сильный как горный кот. Может, полукровка? или нарочно изменил говор?..

— О, да! — щебетали хохотушки, одетые баханками. Смуглые пираты с повадками котов — лица скрыты шёлковыми платками, лишь очи блестят… интересные парни. Можно и пококетничать.

— Тогда идём к бутам! Всё — сон; мир нам только кажется… а мне кажется, что ты красивая. Или я ошибся? покажи лицо.

— Ах, чего захотели!

— Возьми её в плен, — с тем же акцентом приказал темноглазому ухарю пиратский капитан, молодой и высокий. Как золотой волк среди смуглых шакалов.

Его наряд песочного цвета подпоясан алым шарфом, светлая кожа тронута загаром, низкий тюрбан — из палевого шёлка. Пшеничные брови походили на крылья солнечной чайки, а бледно-голубые глаза магически притягивали.

«Ой! наверняка он коварный…

и нежный?»

— Я сдамся только Алому Шарфу!

— Безумно рад. Давно мечтал о белокожей деве. Ты станешь жемчужиной моих покоев.

— Хи-хи-хи, Даяна — Жемчужина!

— Бедняжка, тебя увезут к вейцам!

— Она будет любимой наложницей! вся в серебре и самоцветах…

— …с кольцом в носу!

— Ну и что? Изысканное украшение! — спорила девица, спутанная кушаком пирата. — Господин Алый Шарф, пожалуйте мне кольцо с рубином!

— Как захочешь, о лазурь моего ожерелья. Разуйте её. Красота ног — отрада для глаз.

— Зачем? — недовольно бросил его спутник, худой и бледный, чьи глаза были окружены синеватыми тенями, а сабля на боку казалась настоящей. — Мы идём в музей, это обуза…

— В музей! — рассмеялись девушки, шутливо теребившие Даяну. — Выбирать кольцо Жемчужине!.. Ради праздника вам продадут. Будем просить именем Калаван Яра!

— Я беру всё, что само идёт в руки, — жёстко ответил Алый Шарф бледному парню и прибавил тише: — Устрой остальным угощение… дай им конфет.

Веселясь и заигрывая, компания двинулась к музею, а худой спутник капитана на ходу раздавал шарики в разноцветной сладкой глазури. Лакомства и удовольствия — закон праздника!

Сарцина кутила, заливаясь молодым вином.

Из всех земель южного континента — кроме полуостровов-«зубцов» с их каучуковыми влажными лесами, — лишь этот край лежал в благодатных субтропиках и мог похвастать самым ранним сбором винограда. Даже на златках, здешних монетах, чеканили знак изобилия — спелую виноградную гроздь и стебель с листьями, точь-в-точь Золотая Лоза банковского картеля.

У кабацких столов собирались поклонники винного бога.

— Розового или красного изволите? — спрашивали у солидных господ, сидевших с газетами на террасе.

— Красного. И принеси-ка луковый пирог, да поживее, малый. А то зальёшься — ан ноги-то обмякнут.

— Стареем. Смолоду, помню, хлебнёшь сусла — и в пляс…

— Говорят, Лоза ходатайствует перед президентом, чтобы ей дали пропинацию по всей Делинге — курить хлебное вино, варить пиво, торговать, и только им одним. Де, казна захлебнётся доходами, а республика озолотеет.

— Ещё чего. Сами позолоту наведём. Пусть только сунутся с этим в парламент… Чтобы цену нам на «солнечный сочок» сбивали? Не допустим.

— Что пишет пресса?

— На будущей неделе, в барич-день, ожидают падения «тёмной звезды».

— Эти шары — как поезда, по расписанию валятся. Только астрономы путают с прибытием. Уже дважды ошибались. Надо отписать в империю: «Ваши Величества! Задержите звездочётам жалованье, пока не научатся верно считать!» В старину лживых астрологов вешали… Куда на сей раз грянет?

— На имперскую землю, в Красную половину. Тысяча триста миль южнее.

— Опять мимо, слава богу! значит, Красному царю гостинец.