Ключ власти
Шрифт:
Всё-таки Лара украдкой взглянула через плечо.
«И что он в ней нашёл?..»
Обнажённая Эри была как картинка — довольно тонкая, но сильная, атласно-гладкая. Такие, с точёными фигурами, снятся ребятам и сводят с ума. А после ребята лезут подсматривать за девчонками в дешёвой купальне. Ржут, свищут, улюлюкают над всеми, но едят глазами — только таких.
«Чем она красивей? У меня ноги лучше…»
Лара осмотрела свои ноги — и расстроилась.
Бррр. Коленные чашки выпятились, лодыжки торчат, ляжки худые, голени тощие, а ступни? прямо
Бёдер нету, какие-то кости.
Грудь? да разве это грудь?! одна насмешка.
Тотчас на ум пришла великолепная Джани Трисильян, вокруг которой увивались кавалеры — будто шмели возле медвяного цветка. Вот кто девушка в расцвете. Понятно, что фунт косметики намазан — опереточной певице так положено, чтобы блистать и быть на высоте, не хуже светских дам, — но телом дочь нотариуса бог наградил ой-ой. Одним декольте любого ухажёра очарует. Та-акие наливные яблоки…
«Дева Небесная, ну почему я плоская? У других вон сколько выросло, а у меня чуть!.. Может, чем-нибудь натираться? утренней росой или лампадным маслом?..»
А вспомнить своё лицо, разревёшься. Скулы как у тахонской кочевницы из книжки «Народы Дикого Запада». Нос противный. Волосы — пакля. Рот щелью.
«Я уродина, — с отчаянием убедилась Лара. — А вырасту — ещё страшнее стану. Да лучше не жить! Надеть костюм — и со смотровой площадки вниз… Пусть он один останется и плачет, плачет… пусть меня вспоминает и кается, что изменил!»
Эта мысль Ларе понравилась, согрела её — а то нагишом в каюте стало зябко, — и она принялась натягивать подштанники, с горечью жалея себя всё сильней.
«Может, под низ панталоны надеть?.. Нет, эти лучше облегают. А если я с высоты хряснусь, вся в лепёшку расшибусь. Или в море — вообще хоронить нечего. Да, так и надо. Вот бы взглянуть, какое будет у него лицо, когда я… Живи и помни, сволочь! Вечная разлука… Завтра же устрою. Э, а вещун с Якатана? Надо сначала его вычислить… И со всеми попрощаться через шлем! с Бези, с Шельмой, Лаской и Голубем…»
— Ларита… — вдруг тихо молвила Эри, не оборачиваясь.
— А?.. — У Лары пальцы сжались, словно её подслушали и уличили.
— Я понимаю, что вы… что ты думаешь.
Мгновенный страх — «Она слышала?» — мигом схлынул. «Не медиум, проверено! Картерет давно всё изучил».
В душе как молоко вскипело — такой гнев из сердца к горлу поднялся.
— Что вам нужно? — выдавила она, стараясь не повышать голос.
— Ты считаешь — я соблазнила кадета.
— А разве нет?! — Лара повернулась в ярости, полуодетая, да что об этом думать.
Лицом к ней встала и Эрита, в одном белье, с Божьим Оком на шее. Око было простое, как солнце — золотое, в кружке ласковый глаз, обрамлённый ресницами, а на четыре стороны косым крестом — клинки молний. Стройное тело сквозило под лёгкой тканью — смотри, завидуй.
Конечно, он ею прельстился. У ребят глазища — как катодные лучи, всё через платье и сорочку видят. Огонёк летал в её объятиях — ясно, не сдержался, дал рукам волю, а она радовалась.
«Не то что я —
— Это правда, — ответила Эри с лицом грустным и вдохновенным. Словно молилась перед алтарём Девы-Радуги. Даже руки сцепила перед грудью. — Я не должна была так поступать. Не должна… Тебе надо знать…
— Между вами… молния прошла?
От этих слов Эрита вздрогнула и выпрямилась, глаза её вспыхнули:
— Нет! Как ты… Я хочу сказать другое, — добавила она, укротив свой порыв.
— Другое? о чём?
— Сегодня, когда мы встретились в коридоре, и потом… я говорила с ним.
— …и очень долго. Хватило времени?
— Да. Я ему отказала.
— Как?.. — оторопела Лара.
— Запретила думать обо мне. Это недостойно… для обоих.
— Ты… сама?
— Что, неясно? — озлилась Эри. — Я сама. Я! Дала ему отставку. Или — как в народе говорят? — отшила? С людьми нельзя играть… Или честно, или никак. Разве я не права?
Только сейчас Лара — гневный туман рассеялся — осознала, что глаза Эри блестят не от злости. И губы та поджала вовсе не от спеси, а чтоб не разрыдаться.
Пока слёзы не хлынули, и Эри не осталась одна-одинёшенька в своём гордом горе, Лара перешагнула через ненависть и поспешила обнять соперницу. Словно та могла упасть.
— Ты настоящая принцесса, — утешала она, торопливо целуя ан-эредиту. — И Тёмная Звезда что надо.
— Это было затмение… тогда, — прошептала Эри, вытирая слёзы о плечо Лары. — За мной охотились жандармы Цереса. Ринтон выручил меня. Всё так сложилось, мне пришлось лететь с ним. Я, — Эрита вскинулась, — должна соблюдать достоинство. Поэтому освободила его… и себя.
— Тебе ровня — только герой… или царь, — убеждённо сказала Лара. — Не ниже герцога!
— И ты туда же!.. — вновь понурилась Эри. — А если вдруг понравится другой?
— Ну, поплакать и послать к дьяволам.
— Попробуй сама это сделать!
— Третий месяц пытаюсь, — скривила душой Лара. На деле она ждала, когда Огонёк придёт и улыбнётся ей. — Ладно, вру… Но честно — у тебя судьба другая.
Каюты на военном дирижабле строились с учётом, что в любой момент они могут стать кладовыми для боеприпасов или снаряжения. Поэтому конструкторы не снабдили двери внутренними запорами. И Хайта, посланная Лисси спросить — оделись ли Эри с Ларой? — вошла спроста, без стука.
Обнявшиеся, румяные от волнения, они очень понравились Хайте. Она поняла их объятия иначе и от радости захлопала в ладоши:
— Кианна, буфан со!
Схватив с койки кепи, пунцовая Лара запустила им в златовласку с криком:
— Провались ты в ад! кто любовницы, где?!. Встань снаружи! — Она выпихала Хайту, попутно дав ей подзатыльник, и припёрла дверь спиной. — Живо, натягивай всё остальное. Права Лисси — кругом один грех!
Расчёсывать волосы и мастерить причёску — верный способ унять встревоженную душу. Если девушки делают это вдвоём, одна помогает другой, получается очень приятно, и можно дойти до самых доверительных отношений.