Ключевой момент
Шрифт:
— А ты тоже штучка! Тихая-тихая, а пошла при всех Федьку приглашать.
— Ну и что? Белый же танец.
— Вот и пригласила бы Ваську или Костю. А то Ленка чуть в обморок не грохнулась.
— Какая Ленка?
— Здрасте вам! Давыдова.
— А она здесь с какого боку?
— А то ты не знаешь, что она с Федькой встречалась…
— Да мало ли кто с ним встречался.
— Нет, не «мало ли». У них родители дружат. И даже поговаривают, что она от него аборт делала.
— Ну и что?
— А то. Их недавно опять видели вместе. Может, снова беременна.
— От него? — недоверчиво усмехнулась Таня.
— Скорее всего. А от кого ж еще?
Таня сладко потянулась и села в постели.
— Да пусть берет его себе. Очень нужно!
— А
— Так, для куража, — повторила она вчерашнее выражение Кости.
— Васька расстроился.
— Чего? — Таня встала с постели, набросила халат.
— Ты ему понравилась. Но говорит: «Я ее не стою. Она такая! А я — простой». Представляешь?
— Правильно говорит. Не стоит.
Настя, оскорбленно поджав губы, не удержалась:
— Много ты о себе воображаешь!
— Да! Слава богу, теперь и другие знают, что я много о себе воображаю! А то привыкли меня сторониться.
— Ты что? Кто тебя сторонился? Может, я?..
— Да все! Все сторонились! И ты иногда. Тебе тайком что-то расскажут, а ты мне ни гу-гу. Просили не говорить. А почему? Потому что я матери донесу, а она — директору. Делать мне больше нечего! Ты сама много своей матери рассказываешь? Вот то-то и оно. Думаешь, я другая?
— Да ладно тебе, Тань, не кипятись. Я как раз из-за тебя расстраиваюсь. Хотелось, чтобы и у тебя парень был. Васька, на мой взгляд, тебе идеально подходит. Вмешался же этот Костя!
— Но ты ведь сама хотела, чтобы обо мне заговорили, чтобы обратили внимание.
— Да. Я хотела, чтобы видели, что ты пользуешься успехом… Но не так же скандально!
— Между прочим, в мире кино и искусства считают, что скандал — это начало известности…
С подругой Таня вела себя воинственно, а вот с мамой, до которой слухи докатились уже к вечеру, пришлось выдержать серьезный разговор.
— Татьяна, это правда, что ты вчера на танцах спровоцировала драку?
Таня всегда терялась от умения мамы кратко и точно формулировать фразы. Она смутилась и пробормотала что-то нечленораздельное.
— Ты влюблена в Романова?
Снова точное попадание.
— Честно говоря, я не замечала этого, — продолжала мама. — Федор, конечно, неплохой парень. Но, по-моему, он тебе не пара. И что это за Константин? Сын Васильева.
— А он — сын Васильева?
— Да. Ваня Васильев. Мой первый выпуск. Ветеринарным врачом работает. Живет в городе. А мать его, бабка Зинаида, здесь живет, на нашей улице.
Вот почему он так легко ее вычислил, подумала Таня и сказала:
— Ничего особенного. Обычный парень.
— Но они же подрались из-за тебя!
— Ой, мам, просто мода сейчас такая. Каждый раз на танцах кто-то из-за кого-то дерется.
Таня уже успокоилась, внутренне собралась и была готова продолжать разговор.
— Возможно. Но болтают, что ты просто на шею вешалась Романову.
— Мама, ну с каких пор ты стала слушать сплетни? Я просто потанцевала с ним. Просто потанцевала… Руки на плечи положила, он же высокий. Вот и вышло, что вешаюсь. Плюнь ты на них. Если я сама вешалась, зачем им из-за меня драться? А раз дрались, значит, никого явно не выделяла. А провожал меня Вася Кузьмин. Это тебе тоже донесли?
Мама оставила ее в покое. Так Танька стала знаменитой за один только вечер и благодаря одной-единственной рюмке водки.
Она прилежно занималась, сдавала на «отлично» экзамены и почти каждую ночь убегала через окно к Косте. Он приехал к бабушке на несколько дней, но из-за Таньки остался на две недели. Парень позвонил на работу и взял отгулы, а родителям сказал, что бабушке помочь надо. Он и помогал. Днем. А ночью крался к ее дому по опустевшей улице. Танька гасила свет, тихо открывала окно и спрыгивала в его жаркие объятия. Она не была влюблена. Вовсе нет. Просто ей нравилось бродить с парнем ночи напролет. Целоваться до боли в губах. Слушать слова любви. Майские ночи были наполнены теплом и запахом цветущих яблонь. Костя появился как раз вовремя,
— Я приеду. Я обязательно приеду на твой выпускной, — твердил Костя в их последнюю встречу. — И привезу тебе огромный букет.
— Не надо, — смеялась Таня. — У нас в саду полно цветов.
— Ты меня любишь? — спрашивал он, заглядывая в ее зеленые глаза.
— Не знаю, — уклончиво отвечала она.
Костя ловил ее в объятия и целовал, легко прикасаясь губами…
На выпускном у нее было белое платье, как у невесты. Она единственная получила золотую медаль. И ей было плевать, что за спиной шептались: «Конечно, она же дочка…» Таня знала, что все это вот-вот закончится. Вернее, уже закончилось. Последний вечер. Последний школьный праздник. Всю ночь длилось застолье и танцы. Ее одноклассницы, возбужденные от выпитого, бросались на шею маме: «Ах, Вера Анатольевна. Мы вас так любим!» К Тане относились прохладно. Не важно. Прошло то время, когда она хотела быть для них своей. Они — уже прошлое. Мальчики, наоборот, словно только сейчас заметили Таню. Наперебой приглашали танцевать, старались привлечь ее внимание разговором. Таня всем улыбалась. Она была счастлива. Это был ее праздник. Праздник вступления во взрослую жизнь. Она вдруг поняла, что в ней таятся недюжинные силы. И оттого что она их всегда скрывала, они окрепли, стали мощнее. Она чувствовала, что ей все по плечу. Буквально все. Таню не трогали прежние обиды. Назови ее кто-нибудь «рыжей», как раньше, рассмеялась бы в лицо. Да, она рыжая и белокожая, как Женя Комелькова из повести «А зори здесь тихие». Прекрасная героиня! И в кино ее играет красивая актриса. Оставалась одна заноза — Федька Романов. Она так долго любила его, что должна была получить хоть какую-то компенсацию. За этими мыслями, весельем, шампанским и танцами она даже не заметила, что Костя не приехал. Пока он был рядом, с ним было хорошо. А стоило уехать — она его тут же забыла. С глаз долой — из сердца вон.
Танцы продолжались до утра. В поселке обычно танцевали все, кому хотелось. Не только выпускники. Музыка — громкая, площадка — большая. Пусть танцуют — места не жалко. Федьку Таня заприметила давно. Он стоял с приятелем под деревом и смотрел на танцующих, Таня знала, что он смотрит на нее. И выставлялась вовсю: танцевала вальс с пожилым, но еще подтянутым учителем физики, кружилась с молодым физруком, задорно плясала рок-н-ролл с Вовкой Тихониным. Потом приятель Федьки ушел, народ стал расходиться по домам, а он так и стоял один, словно стойкий оловянный солдатик. Таня поняла, что он ждет ее, но сам не подойдет. Умрет, но не подойдет. И она решилась. Она ведь все может, какой вопрос?
— Болит? — Таня нежно прикоснулась к его губам, вспомнив драку.
Он шевельнул губами, словно поцеловал ее пальцы.
— Ну что ты… И думать забыл.
— Ты прости, — тихо произнесла Таня и, словно нечаянно, приблизилась к нему.
Он отступил в тень деревьев. Таня, как заведенная, за ним.
— Это из-за меня… — Она уткнулась лбом в его грудь.
— Что ты… — повторил Федька и положил руку на ее горячее обнаженное плечо.
Таня обвила руками его шею и, привстав на цыпочки, потянулась к нему, желая продемонстрировать приобретенные с Костей навыки. Федя качнулся и припал к ее губам. Целовался он совсем не так, как Костя — нежно и еле слышно. Он набросился на нее по-мужски жадно, даже грубо. Таня растерялась. Оказывается, и целуются-то люди все по-разному. Но противиться не стала. Все-таки она любила его, а не Костю. Когда он отпустил ее, у нее саднили губы. Она снова уткнулась ему в грудь, чувствуя, как гулко бьется его сердце. В этот момент до них донеслись приветственные крики: к клубу подходил Костя. Он был в белой рубашке и с большим букетом в руках. Таня толкнула Федьку поглубже в тень и прошептала: