Ключи от твоего сердца

Гувер Колин

Парни молчат, переваривая информацию, а потом Гевин неуверенно произносит:

– Как это? Там должны быть торнадо!

– Нет. Никаких торнадо там не бывает, просто Чак Норрис не любит парковки для трейлеров.

Повисает недолгая пауза, а потом парни начинают громко ржать. Эдди наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

– Он знает.

У меня чуть сердце не останавливается. Я лихорадочно пытаюсь сообразить, что она имеет в виду, но потом сдаюсь и спрашиваю напрямую:

– Кто он? И что знает?

– Ник. Знает, что он тебе не нравится.

Он не против, все в порядке. Расслабься, сегодня мы все – просто друзья.

Боже, какое облегчение! Я уже голову сломала, пытаясь придумать, как сказать ему, что не хочу с ним встречаться…

* * *

Вчера я так и не попробовала пиццу из «Гетти», а зря! Пальчики оближешь, потрясающая штука! Мы заказали две, потому что Ник собирался съесть одну целиком. Все это время я не злюсь на маму и даже не думаю об Уилле – мне весело и хорошо.

– Гевин, назови свой самый дурацкий поступок! – предлагает Ник, и мы, притихнув, ждем, что тот ответит.

– А можно только один назвать?

– Конечно один! Я же говорю – «самый дурацкий».

– Ммм… Дай подумать… Наверное, когда я поехал к бабушке с дедушкой на их ранчо возле Ларами, в штате Вайоминг. Мне ужасно захотелось в туалет, – ладно, парням с этим просто, можно отлить где угодно. Но дело в том, что как раз была моя очередь…

– Твоя очередь – что?

– Доказывать, что мне не слабо. Мои братья постоянно брали меня на «слабо»: сначала делали что-нибудь сами, а потом я должен был повторить. Единственная проблема состояла в том, что я был на несколько лет младше, поэтому им все время удавалось меня обхитрить. В тот день они надели резиновые сапоги, а мне сказали, что мои еще не высохли, поэтому придется надеть походные ботинки. Ну а потом говорят: «Слабо поссать на изгородь под напряжением?»

– Только не говори, что ты это сделал, – смеется Эдди.

– Погоди, детка, это еще цветочки! Они, значит, пошли первыми – сейчас-то я понимаю, что резина не проводит электричество, – и ничего с ними не случилось. А вот мне не повезло: меня отшвырнуло на спину, я заплакал, пытаясь встать, но поскользнулся и ударился об изгородь ртом… Слюна и электричество, сами понимаете… Меня так тряхануло, что язык начал распухать, и вот тогда братья испугались. Побежали домой за родителями, а я лежал у изгороди, не в силах пошевелиться или хотя бы запихнуть член обратно в штаны.

Эдди, Ник и я так громко хохочем, что остальные посетители неодобрительно посматривают в нашу сторону. Эдди утирает слезы.

– Давай, ты следующая, – говорит ей Гевин.

– Думаю, это когда я сбила тебя.

– Попробуй еще раз.

– А что?! Так и есть! Более дурацкий поступок и придумать сложно.

– Да нет, ты расскажи им, что было дальше, после того, как ты меня сбила, – смеется он.

– Мы влюбились, вот и все! – смущенно говорит Эдди, явно не горя желанием выкладывать всю историю.

– Ну ладно, рассказывай уже, – подбадриваю ее я.

– Ладно… за день до того я только-только получила права. Джоел

разрешил мне ездить в школу на его машине, поэтому я старалась водить очень-очень аккуратно. Когда Джоел учил меня водить, то всегда обращал внимание на то, как я паркуюсь, – он терпеть не может, когда паркуются вторым рядом. На самом деле я знала, что он собирался попросить кого-нибудь провезти его по парковке, чтобы проверить, как я припарковалась, поэтому мне хотелось, чтобы все было идеально. Я только об этом и думала. С первого раза получилось не очень удачно…

– А также – со второго, третьего и четвертого раза, – вмешивается Гевин.

– Итак, на пятый раз, – с улыбкой взглянув на него, продолжает Эдди, – я решила наконец сделать все правильно: посильнее сдала назад, чтобы развернуться под правильным углом, и тут – бум! Я обернулась, никого не увидела и в панике решила, что задела чью-то машину. Сдала еще немного назад и стала искать место получше, чтобы остановиться и посмотреть, что там с бампером. Проехала на соседнее место, вышла из машины и увидела… его.

– Ты… протащила его по земле?! – спрашиваю я, пытаясь не заржать на всю пиццерию.

– Ага, метров пятнадцать-двадцать. Когда я его сбила, а потом еще сдала назад, у него штанина за бампер зацепилась. Я сломала ему ногу. Джоел так боялся, что они подадут на нас в суд, что заставил меня целую неделю каждый день носить ему в больницу еду. Вот тогда-то у нас все и началось…

– Повезло тебе, что он жив остался, – перебивает ее Ник. – Тебя бы посадили за побег с места преступления и непредумышленное убийство, а бедный Гевин оказался бы в мокрой земле.

– В земле сырой, – смеясь, поправляю его я.

– Я просто мечтаю услышать про твой самый дурацкий поступок, Лейкен, но придется нам всем потерпеть, а то опоздаем, – говорит Эдди, вставая из-за стола.

* * *

По дороге на слэм Эдди достает из заднего кармана сложенный в несколько раз листок бумаги.

– Что это? – спрашиваю я.

– Мое стихотворение. Я сегодня буду выступать.

– Правда?! Ничего себе, какая ты смелая!

– А вот и нет. Когда мы с Гевином сходили на слэм первый раз, я пообещала себе, что обязательно выступлю до того, как мне исполнится восемнадцать. День рождения на следующей неделе. А когда мистер Купер сказал, что освободит выступивших от зачета, я решила, что это знак.

– А я просто скажу, что выступил, а сам не буду. Мистер Купер даже не узнает. Вряд ли он там будет, – заявляет Ник.

– Не прокатит, – огорчает его Гевин, – наверняка будет, он ни одного слэма не пропускает.

У меня снова начинает сосать под ложечкой, хотя мы только что плотно поужинали. Я засовываю руки в карманы и пристально смотрю в окно на мерцающую на небе звезду. Пусть сменят тему, а я пока помолчу.

– Да, Воэн его, конечно, жестко кинула, – продолжает Ник.

Я с интересом поворачиваюсь к Нику. Эдди замечает это, убирает листок со стихотворением в карман и объясняет: