Книга 1. Предначертанное судьбой
Шрифт:
А в следующую секунду он почувствовал, как будто кто-то внутри виновато пожимает плечами. По крайней мере, именно так ему показалось.
– Я сейчас, наверное, действительно похож на сумасшедшего, но если я не скажу то, что должен сказать, то даже не представляю, как мы будем с тобой уживаться. Это я тебе говорю, слышишь?
– постучал костяшками пальцев себе по макушке Матвей - Я лучше разобью свою голову о первый попавшийся булыжник, чем позволю манипулировать собой. Ты понял? Защищай, помогай, подсказывай, советуй. В критических ситуациях, как например, было с паровозом, бери мои ноги в мои же руки и выноси родимый нас обоих, но предупреждай. Иначе мы расстанемся навсегда самым кардинальным способом. Если ты сидишь
Но вдруг почувствовал какие-то отголоски эмоций, больше всего похожие на эмоции обиженного ребенка, когда у того загибается и начинает дрожать нижняя губа, собираются на маленьком лобике морщинки, взлетают вверх брови, опускаются уголки глаз, и из них вот-вот польются слезы.
– Эй-эй - потряс он головой, словно собираясь взболтать ее содержимое - ты эту хрень бросай. Я до конца досмотрел и 'Белый бим, черное ухо' и 'Хатико' и не только не плакал, даже взгрустнулось совсем чуть-чуть. Меня ни одна из моих женщин не смогла взять на слезу, так что меня этим не проймешь. Вот и хорошо - почувствовав, что обиженные нотки из эмоций исчезают, проговорил он - если мы действительно вместе до конца этой жизни, давай проживем ее так, чтобы наше существование надолго запомнил этот мир. Лучше ярко гореть, чем тлеть и дымить. Я помню, так говорил мой батя. И не важно, сколько нам местные кукушки лет накукуют. Согласен?
В ответ пришло приятное тепло, окутавшее тело, чувство поддержки и полное одобрение его мыслям.
– Вот и ладушки - улыбнулся Матвей, но его лицо вдруг неуловимо изменилось - Я не понял - это от меня так воняет?
– поморщился он, когда понял, что к лесной свежести примешивается запах потного, давно немытого тела.
Сложив ладони лодочкой, он выдохнул в них и тут же втянул ноздрями воздух.
– Фууу - протянул вслух - тут никакой дирол с колгейтом не поможет. По крайней мере, не за один раз. Нужна река. Стоп Матюха. Тпрру Зорька, вернее стоять Гнедко - тут же осадил он себя, резко сел, скрестив ноги и задумался.
'Так, что мы имеем. Да ни хрена мы не имеем. Языка не знаю, обычаев тоже. Ничего не знаю. Может здесь и рабство есть? Вот что-то мне говорит, что есть. Никакой родовой памяти я не чувствую, зато ощущаю направление о котором говорил Глас: на местный юг.
И опять стоп. Жить тебе Матвей здесь долго, точнее всегда, может даже счастливо (чем черт не шутить), так что сразу отвыкай от мысли, что ты здесь чужак - может выйти боком. Помни слова Гласа о том, что вести себя нужно, как на территории врага. Вот здесь я с ним полностью согласен. Кстати, и дальше притворяться умалишенным не такая уж и плохая идея. То, что голый - ерунда. Мне стесняться нечего и некого. Самая лучшая отмазка, которую я в том мире просто ненавидел: 'Меня тут никто не знает'. Если не знает, значит, в животное надо превращаться? Но в данном случае извините люди местные, того требует конспирация так сказать. А я потом бабушку через дорогу переведу, чтоб уравновесить свои деяния добрым поступком.
Так Остапа понесло - это нервное. Наверняка. На чем я остановился? Точно, я никого не знаю, меня тоже. Под открытым небом пока тепло. А там будем посмотреть. Главное сейчас первых аборигенов этого мира встретить'.
– Держись Шагдабал - распрямляясь пружиной и подлетая над зеленым ковром травы, воскликнул Матвей - О, я уже знаю название этого мира и его самого большого материка. Держись Шагдабал, северный немытый варвар, в прямом смысле этого слова, русский злобный медведь вырвался из клетки. Это вам не какой-то там адгарам. Это будет посильнее, чем Фауст Гете, мак каламак.
Пружинисто приземлившись на ноги, парень взглянул на верхушки деревьев, прислушался
– Ну а что - словно радуясь, что может не только мыслить, но и говорить, бормотал он себе под нос - если я считаю себя русским, а не каким-то там адгарам - что в этом такого? Тот же грузинский князь Багратион, лежа при смерти, говорил своему племяннику: 'Я оставляю тебе в наследство самое дорогое, что есть у меня - быть русским'. За точность цитаты отвечать не берусь, возможно даже, что вся эта история была выдумана идеологами того времени. Но вот верить в это хочется. И это не пафос и не квасной патриотизм, как сейчас бы сказал какой-нибудь дерьмократ или либераст. Социум в любом случае накладывает свой отпечаток на человека, который в нем воспитывался. Вырос бы я в Северной Корее - махал бы портретами Ким Чен Ына, Ким Ир Сена и других Кимов на очередной демонстрации и свято верил бы в чучхе. Будь моей родиной Европа, возможно, гордо бы поднимал над головой радужный флаг. Не потому, что сам такой, а потому что толерантный мать ее ети. Тьфу - смачно сплюнул Матвей - как их земля-то носит до сих пор. Ни взять, ни отнять - содомиты и этим все сказано.
А американцы? Да с них пример надо брать: у каждого сарая флагшток с воздетым звездно-полосатым. Правильно Кинчев пел:
Здесь слово 'русский' не полит корректно
Вот 'россиянин' - это 'чисто' и 'корректно'
– И опять вас не туда понесло батенька - улыбнулся парень - ну и каша у меня в голове. Или это мне просто язык свой чувствовать радостно? А если серьезно, то со своими мыслями нужно быть осторожным. В том плане, что вслух их стараться не произносить. Мировую революцию я нести в новый мир не собираюсь, прогресс тоже. В общем, свой устав, оставляю только для себя и в чужой монастырь с ним не лезу. Вначале нужно просто осмотреться. А потом учиться жить заново в соответствии с местными реалиями.
Долго выбираться на обжитые территории не пришлось. Три часа неспешной ходьбы и он оказался на укатанной до твердости камня дороге. Даже по виду было ясно, что пользовались этим путем часто. Стая птиц, которую он увидел с той поляны, где вновь обрел себя и свое тело, как и подозревал Матвей, оказалась падальщиками, кружившими над тушей мертвого животного. Возможно и лошади: по истерзанной шкуре и остову скелета, что остался от него, определить это было трудно. Оставалось дождаться местных жителей, что и решил сделать Матвей, плюхнувшись прямо в пыль на обочине.
Первыми аборигенами оказались воины, обвешанные острыми железками, как кедр шишками в урожайный год. Скорее всего, это были наемники: ни единой формы одежды, ни табельного, так сказать оружия. Как говорил их ротный: 'Форма одежды номер восемь, что украли, то и носим'. Загорелые лица, кучерявые бороды, прямые носы с горбинкой - больше всего они были похожи на тех же персов, ну если они действительно были такими, как их принято показывать в фильмах и на картинах.
'Где эльфы, гномы и прочая нелюдь?' - подумал Матвей, старательно изображая дебила и раскачиваясь телом из стороны в сторону.
Встретившийся отряд, к слову сказать, был очень организованным и дисциплинированным. А их командир знал толк в военном деле. По крайней мере, расстановка была грамотной: передовой и тыловой дозоры, фланговое прикрытие. А в центре всего этого построения карета на обычных рессорах с колесами обутыми во что-то типа литой резины.
'Вот тебе и отсталый мир - подумал парень - не удивлюсь, если здесь есть СМИ, многопартийность и огнестрел. Хотя последнее вряд ли. На бойцах ничего похожего хотя бы на кремниевый пистоль нет. А жаль, мне бы какой-нибудь карамультук пригодился'.