Книга Арха

Арх Дмитрий

– Да… о тебе там знают, и дан я тебе, но почему-то они меня не предупредили, решили, что обо всём узнаю сам.

– Представитель Небесной канцелярии оказался неосведомленным? Да… зная «Главу» давно, могу уверенно сказать, что у него и у всей канцелярии с чувством юмора всё хорошо. И за это люблю Его, как и тебя, – детский, игривый, по-взрослому саркастический голосок на слове «люблю» дрогнул, по его щекам потекли слёзы. Набрав воздуха, пытаясь сдержать только известную ему горечь, о которой он вспомнил, мальчик промолвил полушепотом, для самого

себя: – А всё равно едва ли я это буду помнить.

Спрыгнув со скамейки, мальчик побежал к изумленному ангелу-хранителю и обнял его настолько крепко, насколько мог это сделать ребёнок. Ангел, стоявший всё там же, удивился ещё более, но обнял мальчика в ответ. Встав на одно колено, он прикрыл мальчика крыльями и, глядя ему в глаза и положив руку на плечо, сказал: – С верой в лучшее, Димка! Насчёт юмора в Небесной канцелярии и правда всё в порядке! – Улыбаясь, ангел посмотрел в сторону проходящей церемонии, которая подходила к завершению, и добавил: – Тебе пора!

– О, это точно, – шмыгая носом, мальчик посмотрел на ангела. И уже с улыбкой, которая вот-вот должна была вылиться в детский смех, произнёс: – Я сейчас орать, как ошпаренный, буду, – и мальчик исчез так же неожиданно, как и появился. А ангел, встав с колена, приблизился к купели. Он видел, как к ней приближается батюшка, держа ребёнка на руках. Ангел внимательно вглядывался в своего подопечного, преподнесшего ему такой сюрприз.

Батюшка уже заканчивал крещение, держа ребёнка на руках перед купелью, и, посмотрев на просыпающегося младенца Дмитрия, окунул его три раза в воду. Сквозь сильный рёв ребёнка было слышно:

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа…

Шестнадцать лет спустя

За час до заката…

Светило солнце сквозь серое вечернее небо. Надежда становилась реальной, как и вид из кабины дальнобойной фуры, за рулём которой сидел ангел и потягивал свою большую, украшенную серебром табачную трубку. Последние четыре месяца в пути он редко начинал говорить первым, лишь иногда оглядывал с беспокойством и тихим вздохом подопечного. Порой одаривал улыбкой, окутывавшей теплом и ангельским добродушием. Будто в нём искал ответ на свой непростой вопрос.

Думал Димка о своём ангеле в такие моменты и старался ободрить его:

– Вот и солнце, Ангел! Посмотри, как греет!

Открыв окно, он вылез в него наполовину, крича во всё горло: «Еехххо!», ловя взглядом лучи солнца с проносившимся ветром. Но маленькое безумство длилось не так долго, как хотелось, пару секунд, не более; ведь большая сильная рука потянула его обратно на сиденье.

– Не шали так, Димка, ведь не младенец! И вообще можешь случайно выпасть, а мне потом за тебя отвечай головой или крыльями, и поверь, я не знаю, что хуже.

– Нет, не выпал бы, даже если кто-то сильно захотел, всё равно бы не выпал, – возразил Димка своему ангелу.

– Это почему бы не выпал? – с полной серьёзностью спросил ангел-хранитель.

– Да

потому что знаю, Ангел мой, ты меня поймаешь и не дашь упасть и разбиться, – и Димка с детской искренностью посмотрел на ангела. Ангел всё понял, и его серьёзное лицо сменила добродушная улыбка.

– Ну да… так оно и есть, – с гордостью ответил он, затянувшись посильнее табаком, и, выпуская большой клуб дыма, включил четвёртую передачу, прибавляя скорость фуры.

Ангелы – славный «народ». Но, на взгляд Димки, его хранителю немного не хватало оптимизма, тогда бы они с ним не спорили, а творили всё вместе. А как ангел порой смотрит на его поступки! По его лицу можно узнать всё, что он думает, чувствует. Именно за это Димка любил ангела – тот был искренен и всегда честен. Те ангелы, которых Димка встречал, были безмолвны и каменноподобны. Лица их не внушали ничего, даже страха. Димка не понимал, что они думают, что чувствуют, лишь видел лица с огоньками в глазах, а его же хранитель человечнее.

– Но всё равно помни, друг, – решил продолжить разговор ангел, – как бы я близко или далеко не находился, у тебя своя голова на плечах должна быть. И есть поступки, в которых я бессилен и безмолвен.

– Ведь вы, ангелы, способны на всё?!

– На всё, да не на всё. Пойми, – продолжил ангел, – вам, людям, даровано право неизвестности, а неизвестность –выбор, это право на свободу, поэтому мы лишь подсказываем, а не решаем за вас.

– А вам что, не дарована свобода?

– Дарована, но вместе с этим нам дан дар знать, что будет дальше во всех возможных случаях и ситуациях, и мы уже заранее выбираем самый оптимальный путь для нас самих.

– Эээ… понятно, а почему ты многое видишь, но порой мне не говоришь, как поступать? – с претензией спросил подопечный.

– А ты прислушиваешься ко мне? Думаешь обо мне, когда сломя голову мчишься к осуществлению своих замыслов?

– Нет, но это раньше было время, когда я мало уделял внимания тому, чтобы послушать тебя.

Димке стало неловко, ведь ангел и вправду всегда подсказывал, где нужно было притормозить, а он не слушал или, слыша, отмахивался от слов ангела, говоря ему: «Не бойся, мой Ангел, всё будет хорошо!» В итоге он оказывался с разбитыми коленями, а ангел поднимал его и отряхивал от пыли. И только после этого Димка осознавал, что нужно было притормозить, а не гнать на полную, ослеплённым своей целью.

– Да… кстати, пока не забыл, – уточнял ангел, – чтобы у тебя сложилось правильное мнение по этому вопросу. Я тоже не всегда знаю, что будет с тобой во всех подробностях. Ведь у тебя не два и не три выбора, как кажется, а куда более. Иногда встаю к тебе поближе и иду рядом, поддерживая, какой бы путь ты ни выбрал. Пойми… мы, ангелы, только про самих себя всё знаем, а ваши дороги и принятые решения хоть и видны нам, но они всегда остаются только вашими.

– Ангел, – вновь спросил его подопечный, – а кто знает всё-всё? И про тебя, и про меня, прям всё-всё на свете.