Книга Гауматы
Шрифт:
– У меня есть для вас две новости…
Ученики на мгновенье приостанавливают сборы, стук сдвигаемых мольбертов стихает.
– Со следующего занятия нам повысили аренду помещения, и, следовательно, цена за урок возрастает, – волна недовольного шепота. – Тише, тише! Есть и хорошая новость. Для тех, кто собирается в этом году поступать в Академию, организована выставка-конкурс. От вас ждут по три работы большого формата плюс оплата! Участие необязательно, но будет учитываться при поступлении. Понимаете, о чем я?
– А если я не имею желания оплачивать? –
– Тогда у вас нет шансов быть зачисленными даже на вступительные экзамены! Записаться можно у меня в кабинете после занятий. Отнеситесь к этому серьезно, если хотите быть зачисленными! Удачных вам выходных, коллеги!
Профессор Бирюль хлопнул дверью, а я без сил опустилась на табурет.
– Пойдем скорее, заканчивай копаться! – это Кармен, моя приятельница по курсам. С нашего самого первого занятия она всегда занимала место рядом со мной, так что волей-неволей мы сблизились. Кармен уже успела упаковать свои краски и кисти, сложила и оттащила к стене мольберт. – Чего это ты вдруг раскисла?
– Не надо было мне приезжать в Париж! Когда мне пришло письмо с отказом в предоставлении гранта, нужно было забыть об этой безумной идее и смириться с печальной действительностью! Устроиться работать на Ложко-Плошковую фабрику и расписывать горшки!
– Не говори так, все наладится.
– Эта учеба вытянула все мои сбережения! Думаю, пришло время бросить.
– Нет, что ты, даже и не думай! У тебя так здорово все получается!
– Кармен, я всю неделю обивала пороги и искала работу.
– А твое собеседование в галерее «Вавилон»? На прошлой неделе ты рассказывала, что они ищут помощницу на время выставок.
– Мне отказали. Везде отвечают одно и то же: покажите гороскоп с подтверждением, что вы родились магом! Даже для работы продавщицы!
Кармен, маленькая брюнетка с пышными формами, принадлежала к породе тех добрых от природы людей, которые считают долгом пристраивать в хорошие руки новорожденных котят, заботится о брошенных собаках и переживать за непутевых малознакомых подруг. Я познакомилась с ней, когда подавала заявление на подготовительные курсы в Академию Изящных Искусств. Ее карие с масляной поволокой глаза южанки сразу расположили меня, и она стала единственная, кому я доверила секрет о том, что мне посчастливилось родиться с Даром, но я не имею никаких документов, это подтверждающих. Кармен стала первая, кому я рассказала свою историю, нарушив бабушкин запрет.
Она помогает сдвинуть к стене мой мольберт, хмуря лоб в раздумье. Молча мы надеваем куртки и шарфы.
Подготовительные курсы располагаются в том же здании Академии, где все мы мечтаем учиться на следующий год, но проходят по вечерам. Похоже, что сегодня мы оказались последними, засидевшимися так допоздна. По опустевшим коридорам и лестницам, с непросохшим за время занятий зонтом и тяжелой сумкой, плетусь вслед за Кармен к выходу. Прежде чем выйти на холодную улицу, она останавливается перед стеклянными дверями и переспрашивает:
– Так работа продавщицы
Вздыхаю:
– Я же сказала, даже им нужна бумага о том, что я маг…
Мы топчемся в холле Академии, в относительном тепле. Она достает телефон, перелистывает записную книжку.
– Подожди-подожди!
На вечерней улице льет дождь, фонари отражаются в лужах, струи стекают по стеклам дверей. Дозвонившись, Кармен отходит, чтобы я не расслышала её слов, и, прикрыв рот рукой, быстро тараторит. Чтобы уточнить, ей приходится бегом примчаться ко мне:
– Прямо сейчас ты не занята? Нас приглашают в «Патеру»!
– Я не занята. Но…
Я хочу объяснить ей, что на поход в такое дорогое кафе, как всем известная «Патера» 26 , где ночами напролет кутят маги и художники этого золотого квартала, начинающегося от Академии Изящных Искусств и тянущегося до самого Университета Магии, у меня нет средств. Но она и слышать ничего не хочет:
– Бежим, бежим! – с видом заговорщицы она сгребает меня в охапку и подмигивает. – Удача улыбается отважным и дерзким!
26
Патера (лат. patera) – широкое и мелкое блюдо, использовавшееся в античные времена как сосуд для ритуальных возлияний.
Перед дверями кафе, на коврике, на мокрой надписи по-латыни Patera, мы останавливаемся, прижавшись друг к дружке, под нашим единственным зонтом. Я впитываю громкий шепот Кармен:
– Сейчас я представлю тебя одному парню… Его зовут Дрю. Он как раз позавчера говорил мне, что ищет продавщицу, и ему плевать на свидетельства и бумаги. Он хорошо заплатит.
– А почему сама не хочешь подработать?
Она сопит мне в ухо, и я догадываюсь:
– Он твой парень, да?
Порыв ветра сдувает холодные струи с зонтика, и они текут мне за шиворот. Она кивает:
– Лучше не мешать любовь и бизнес…
Прекращая ниагару, поливающую позвоночник, я соглашаюсь и вталкиваю её внутрь кафе.
Пристроив зонт в корзину, а мокрые куртки на вешалку, оглядываемся. Играющую в глубине «Патеры» группу заглушают громкие разговоры, смех, многоголосный звон бокалов и стук столовых приборов о тарелки. От этого теплого, уютного кофейно-ужинного духа к желудку подступают голодные спазмы.
– Эй, Кармен! Я здесь!
Высокий крепкий парень машет нам рукой из глубины зала.
Мы подходим к его столику. У парня мускулистые руки спортсмена и пшеничные растрепанные волосы.
– Дрю, познакомься, это Анжела, я тебе про неё рассказывала.
Едва очутившись на диванчике рядом с ним, маленькая Кармен теряется в широкоплечих объятьях. Здороваюсь взмахом руки и присаживаюсь на кончик стула напротив. Терпеливо ожидаю, когда закончится их слюнявое приветствие.
– Привет! Заказать тебе кофе? – спрашивает, наконец, Дрю.