Книга Истины
Шрифт:
– Надеюсь, хоть здесь меня не ждёт королевская служба, - вздохнул Лонцо и шагнул под арку ворот.
Навстречу ему тут же выбежал чумазый мальчишка, остановился, выглянул за ворота, и лицо его изумлённо вытянулось.
– Милорд пешком?
– мальчишка с интересом пригляделся к вошедшему во двор герцогу.
– На лошади-невидимке, - невесело усмехнулся тот и направился к дверям трактира.
Массивное трёхэтажное здание из камня и дуба дышало почти домашним уютом. Распахнув дверь, юноша оказался в большом хорошо освещённом зале, наполненном запахами
– Приветствую, милорд. Окажите честь моему скромному заведению. Близится ночь, и не пристало благородному мужу коротать её в дороге.
– Ужин и комнату, - холодно произнес герцог, едва удостоив трактирщика взглядом.
«Есть три места, где стоит показать хоть тень слабости, и у тебя отберут последнее. Это университет, постоялый двор и круг придворных его величества», - сказал ему когда-то брат.
– Позвольте предложить вам этот стол, - меж тем суетился трактирщик. Он провел юношу через весь зал к окну.
– Здесь никто вам не помешает.
Лонцо кивнул и опустился на добротный деревянный стул. Дубовый стол с изрезанной десятками скучающих кинжалов столешницей тоже казался мощным и добротным. Он был частично отгорожен от остального зала колонной, удерживающей второй этаж.
– Чего желаете откушать?
– мелодично поинтересовалась словно возникшая из ниоткуда подавальщица.
– Чего-нибудь на ваш выбор, - безразлично отозвался Лонцо и поймал за руку собравшегося исчезнуть трактирщика.
– Мне нужны бумага и чернила. Мне необходимо отправить письмо.
– Сию минуту, милорд, - услужливо осклабился хозяин.
– Для вас всегда готовы гонцы и лучшие кони.
Лонцо кивнул в ответ и равнодушно оглядел зал. Народу в нём постепенно прибывало, а вместе с ним и шуму. Между столами сновали четыре хорошенькие подавальщицы, а в углу, у очага, бродячий музыкант играл на флейте какую-то затейливую мелодию. Лонцо пригляделся и понял, что музыкант едва ли не моложе его самого. Сердце больно защемило. Мэтр Одре любил флейту.
Меж тем на столе появилось несколько листов жёлтой хрустящей бумаги, чернильница и перо. Герцог задумался. Первый порыв написать матери отступил. Герцогиня Дорская, урожденная принцесса Хор, после смерти мужа отправилась путешествовать и сейчас была где-то на южном побережье. Даже если письмо дойдет до неё, то помочь она ничем не сможет. Написать в Дорсе? Но Дорсе маленькое и не выстоит против гнева Тагора. А Гория? Сердце Лонцо тревожно забилось. Как там Локо? Жив ли он? Нужно было остаться и любой ценой освободить брата.
– Глупости, - осадил сам себя герцог.
– Один я ничего не смогу. Наверняка Локо одного охраняют, как всю Белонскую крепость.
– Милорд, не уж то вы собираетесь весь вечер провести в одиночестве?
– к столику плавно приблизилась соблазнительная дева в откровенном платье.
– Собираюсь, - Лонцо поднял на неё такой мрачный взгляд, что она вздрогнула, как от удара.
– Как вашей милости будет угодно, - обиженная
Надежда оставалась только на Горию, горячую и воинственную, словно отголосок Харраны. Там остался близкий друг и советник герцога Горского лорд Биоро. Решившись, Лонцо написал письмо с просьбой о помощи и взял поднесённый услужливой девушкой кусок сургуча. Разогрев его над свечой, он запечатал письмо своим перстнем. Лев на гербе обоих герцогов не стоял на задних лапах, как лев покойного короля и его сыновей, а лежал, гордо подняв голову.
Отложив конверт на край стола, Лонцо задумался, кому ещё он может написать. Рука тем временем не выпускала пера, превращая росчерки и штрихи на бумаге в знакомые очертания. Аппетитно пахнущий горшочек, принесённый все той же улыбчивой подавальщицей, медленно остывал, а Лонцо всё не мог вспомнить никого, кто помог бы.
Музыка приблизилась. Это юный музыкант поднялся и пошёл между столами, собирая мелкую монету в потёртую синюю шляпу.
Досадливо отмахнувшись от мрачных мыслей, Лонцо придвинул к себе горшочек и с удивлением взглянул на бумагу. Задумавшись, он незаметно для себя в точности повторил гравюру из книги, недавно так его взволновавшую. Среди звёзд и облаков угадывались очертания замка, увенчанного стареющей луной. Лонцо был великолепным художником и часто практиковался, хотя в свете это занятие считалось недостойным дворянина.
Музыкант приблизился к столику герцога, сыграл особенно замысловатую трель и отнял флейту от губ.
– Приятной вам трапезы, милорд, и да хранят вас Грозы, - парень озорно улыбнулся и как бы невзначай поставил шляпу на стол.
– Хорошо играешь, - попытался улыбнуться в ответ Лонцо и запустил руку в карман в поисках серебряных монет. Кошелёк с лотами трогать не хотелось.
Музыкант меж тем взглянул на рисунок, и лицо его изумленно вытянулось.
– Милорд бывал в моей деревне?
– В твоей деревне?
– не понял герцог.
– Вы бывали в Серой Долине?
– переспросил музыкант.
– Нет, - покачал головой Лонцо.
Он пару раз слышал это название. Кажется, это была небольшая почти заброшенная местность чуть севернее Гории.
– Тогда откуда вам известен этот рисунок?
– прямо спросил парень.
– Из одной книги. А откуда он известен тебе?
– Я вижу, вас этот вопрос сильно интересует, - музыкант ухмыльнулся, - вот только память моя немного прохудилась. А дыры в ней отлично закрываются полновесной монетой.
– Молод ещё для дырявой памяти, - мрачно усмехнулся герцог и, отчаявшись отыскать в кармане серебро, кинул в шляпу золотой лот.
– Да будут Семь Великих к вам благосклонны!
– выдохнул парень, разглядев монету.
– Эта картина нарисована в пещере, в горах возле моей деревни.
– Откуда она могла там взяться?
– недоверчиво спросил Лонцо.
– Считается, что её нарисовал сам Дараан. Во всяком случае, она появилась с его уходом.
– Дараан бывал в Серой Долине?
– удивился герцог.