Книга Истины
Шрифт:
– Скандал из-за чего?
– Она видно как-то охранку свою золотую утаила при обыске. А тут жара в камин добавили аккурат, когда купец рабов заводил. Вот охранка и блеснула. Так он с неё эту вещицу сорвал и в угол бросил. Куда, мол, к владыке Дархура с такой вещью…
– А что за вещь такая опасная?
– не понял герцог.
– Ну, охранка, говорю же. У нас в Харране в день рождения ребёнку на шею талисманчик с именем вешают. Вот такой, - мальчишка вынул из-под воротника простенький серебряный кулон в виде солнца, перечеркнутого изогнутым мечом.
–
– Я всё ещё не понимаю.
– Вы совсем здешних обычаев не знаете? Я свою охранку ото всех в тайне ношу. Здесь же Безликого почитают, а истинные боги не в чести. Вещица-то её вот она, я её подобрал, да только что с ней делать… Чужое имя носить - богов гневить, а продать я её на Дархуре даже ювелиру не смогу, - мальчишка выудил из кармана золотой талисманчик и с сожалением вздохнул.
– Мне продай!
– герцог жадно схватил медальон.
На оборотной стороне солнца виднелась гравировка на харраните.
– Прочитать можешь?
– Конечно. Мирхаби её зовут. Если это её. Хотя харранка чужой охранки не наденет.
– Сколько ты за него хочешь?
– Лонцо старался дышать ровно.
– Мне бы монету золотую… Здесь всё равно не продам.
– Держи пять, и чтобы сейчас же две лошади были готовы, - герцог ссыпал монеты в маленькую ладонь, и слуга, кивнув, метнулся к двери.
– Стой! Где теперь того купца искать?
– Да он уж в замке давно. Двадцать девять дней, как уехал, - выпалил мальчишка и вылетел в коридор.
Вирин успел не только заснуть, но и увидеть весьма приятный сон, когда дверь с грохотом распахнулась, заставив его подпрыгнуть на кровати.
– Мы немедленно уезжаем. Одевайся, - голос Дорского звенел незнакомой сталью.
– Что случилось-то?
– недовольно спросил музыкант, выбираясь из-под одеяла.
– В дороге расскажу. Живее давай.
– Ты - безумец!
– кипел Вирин.
Лонцо только что пересказал ему свой разговор с мальчишкой-харранцем. Аблах к этому моменту уже был далеко позади, и музыкант вместо предвкушаемой мягкой постели трясся в седле.
– Даже если это действительно она, как ты собираешься отобрать наложницу у короля? Ты ведь сейчас никто!
– Зато она «кто»!
– огрызнулся Дорский.
– Мы всё расскажем, и он обязан будет её отпустить. Будь он хоть трижды король, но Харрана, Дархур и Лагодол пока в мирных отношениях. Она, в конце концов, не только младшая дочь харранского халифа, она - невеста короля Лагодола, Седьмая его забери!
– Демоны с тобой, - устало махнул рукой Вирин.
– Или сам успокоишься, или окажешься в замке и поймёшь, насколько безумна твоя затея. Вот только про привалы не забывай. Ты-то может и железный, а я и лошади - нет. Загонишь и пойдешь к своей принцессе один и пешком.
– В этом ты прав, - вздохнул Лонцо.
– Эх, мне бы сейчас драконьи крылья…
Как бы ни хотелось Дорскому, а время быстрее не шло. Короткие ночёвки и долгие часы в седле не приблизили столицу во мгновение ока. Позади остались девять дней пути, два трактира и
Друзья привычно и споро расседлали лошадей и стали устраиваться на ночлег. На поляне, окаймлённой вековыми вязами, звенели цикады, а над головами сияли уже ставшие знакомыми созвездия. Вдалеке по тракту простучали копыта трёх лошадей, и снова воцарилась тишина.
Несмотря на накопленную за минувшие дни усталость, а может, и из-за неё, Лонцо никак не мог заснуть. Он сидел на одеяле, слушал звон цикад в траве и пофыркивание лошадей. Вирин, тоже не спавший, сосредоточенно рылся в сумке, а закончив, подсел к другу.
– Ты говоришь, дракон сказал тебе, что остался один шаг?
– тихо спросил он.
– Да. Но я не буду делать его, пока не освобожу мою принцессу.
– Она пока ещё не твоя, - каким-то странным голосом заметил бывший послушник.
Лонцо оторвался, наконец, от созерцания звёзд и посмотрел в глаза друга. В них таился нехороший блеск. Лишь краем глаза герцог успел заметить молниеносное движение руки музыканта. А потом он почувствовал, как хорошо заточенное лезвие кинжала легко вошло между его рёбер, отчетливо скрипнув по лежавшей в кармане золотой охранке принцессы. Вспышка боли догнала сознание чуть позже, чем сокрушительное понимание предательства. Тело перестало слушаться, и Лонцо медленно завалился назад.
– Прости, Лонцо, но я не могу тратить время на девчонок, пусть и красивых, - почти с улыбкой проговорил Вирин и уверенно выдернул клинок.
Дорский смотрел в звёздное небо широко раскрытыми глазами. Он чувствовал, как из раны утекает жизнь. Он слышал, как Вирин бросил лошади на спину седло и со скрипом затянул подпругу. Потом почувствовал, как музыкант отвязал от его пояса кошель, в котором лежала последняя загадка Дараана. Ловкие пальцы профессионально и быстро обыскали герцога, не сочтя, однако, интересной золотую охранку.
«А ведь ты промахнулся, - мелькнула ядовитая мысль в никак не желавшем угасать сознании.
– Из-за неё промахнулся. Ты уверен, что попал в сердце. Как уже не раз…»
Вирин закончил сборы. На траве осталась лишь сумка с бумагами, но музыкант знал, что там только портреты принцессы да прочие рисунки скучавшего вечерами герцога. Взглянув ещё раз на тело, он недовольно покачал головой и, ухватившись за воротник камзола, поволок Дорского в озеро.
Над ним была уже толща воды, а Лонцо продолжал почему-то видеть звёзды. С первым едва заметным вздохом в лёгкие хлынула вода, и мысли, наконец, замедлили бег, почти совсем остановившись. Перед глазами светилась бесконечно древняя небесная синева - глаза дракона. Она сменилась обжигающей чернотой - глазами принцессы. Кольцом брата. Дым погребального костра вновь взметнулся к небу, заслоняя удаляющийся перестук копыт, растворённый в озёрной воде. Перестук, похожий на ритм сердца, до которого не дотянулся клинок предателя.