Книга Кораблей. Чародеи
Шрифт:
— Одрин…
Мадре перекатился на спину, увлекая меня за собой.
— Ты… ты чудо… Не замерзла? — провел ладонями по моей мокрой спине.
— Ой, ветер щекочется… — зафыркала я. — Вредина… А пойдем еще купаться?
И легко вскочила. Нога не болела, совсем. А озеро… на легких волнах покачивались, распускаясь, зеленовато-белые бутоны… словно лежащие на бледно-зеленых ладошках листьев… Обычно уловить, как распускаются цветы, невозможно… но здесь, здесь время и вправду двигалось по-другому… Или?
— Это… это ты? Для меня?
Одрин сел и посмотрел на озеро. Растерянно проговорил:
— Триллве… Я не знаю. Я ничего специально не делал. Просто, понимаешь, у меня сейчас такое чувство, что я рождаюсь заново. Как бабочка из кокона… И я счастлив, потому что быть коконом очень больно.
Он тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, легко вскочил, потянув меня за собой:
— Пойдем? Посмотрим ближе?
Я стиснула пальцы жениха — теплые, даже горячие; рука к руке, плечо к плечу — одних пальцев мне было мало…
Мы до колен вошли в воду, и по ней скользнуло наше смазанное отражение — как… как в Книге… А в колеблющейся воде продолжали распускаться водяные лилии — белые, словно только что выпавший снег.
Одрин положил руку мне на плечо, а вторую вытянул над водой. Цветы одновременно качнулись в его сторону, и элвилин улыбнулся:
— Они отвечают, видишь? Знаешь, мне в последнее время кажется, что, когда ты рядом со мной, через мое тело глубинным потоком течет магия. Какая-то иная, не та, что я знал раньше… Может быть, ты сама — волшебница, и просто не помнишь об этом?
Я, не выпуская руки жениха, опустилась в воде на колени, утыкаясь носом в цветок.
— Нет, не думаю. Все мое волшебство — это ты.
Я обернулась, отразившись в кошачьих глазах элвилин: нагие плечи, спутанные мокрые рыжие волосы, доверчивый взгляд.
— Солнышко мое… не бойся за меня.
Мы медленно закружились в озерной воде… Крутился, поднимаясь от воды, туман, плясали берега… Вода стала такой же золотой, как и небо… Под конец этого странного танца я прильнула к жениху и прошептала ему в плечо:
— Не бойся… ничего не надо бояться…
Одрин погладил мою обнаженную спину и, запрокинул голову, чтобы прогнать глупые слезы. Где-то высоко в небе парил, распластав широкие крылья, ястреб; закатное солнце чуть подкрашивало красным облака, и князь, похоже, впервые в жизни позавидовал сыну:
— Знаешь, если бы я был менестрелем, я сочинил бы для тебя балладу…
— Спасибо, — я строго посмотрела ему в глаза. — Ты сделал для меня то, чего ни одна, даже самая прекрасная баллада, не заменит. Ты… — я не докончила, все слова показались глупыми и неискренними, и я лишь сильнее обняла своего мужчину, положив растрепанную голову ему на плечо. Просто благодаря тебе я вообще живу.
Мы
Мы развели небольшой костерок и пекли на углях картошку. Я хватала ее, горячую, измазанную пеплом, кидала из ладони в ладонь и вгрызалась через угольную корочку в горячую нежную мякоть. Труднее было придумать что-то вкуснее. Ну разве что вчерашняя, поделенная на четверых колбаса.
Одрин допил вино и подтянул к себе прихваченную с ним вместе корзину. Откопал в ней здоровенный помидор и сочно захрустел, откинувшись в траву.
— Триллве… А ты смеяться не будешь?
— Нет, не буду. Ни за что.
— С неделю назад мне приснился сон. Будто я иду в Твиллеге по коридору, а ко мне бежит девочка. Слегка похожая на Артемию, только волосы рыжие. Звонко смеется и руки раскинуты. Я присел, чтобы ее обнять, но тут меня Сингард разбудил. Думал, я знаю, куда подевался перегонный куб из лазарета, — князь хмыкнул. — И знаешь, в том сне я был уверен, что эта девочка — моя дочь… Э-э… А почему ты так на помидор уставилась?
Я всхлипнула.
— И… что здесь смешного? А помидор? Ну, я его хочу съесть.
Брови Одрина встали домиком:
— Ты так расстроилась из-за помидора? На вот, только не реви, — он погладил меня по голове. — Просто в следующий раз попроси сразу.
— Я не из-за помидора… — я с благодарным видом затолкала останки овоща в рот, — а что Сингард сон не дал досмотреть… и вообще… мне тебя жалко… Я мальчика хочу-у. Но можно и девочку…
И, смутившись, спрятала лицо в ладонях.
— Боюсь, тут от нас уже ничего не зависит, — засмеялся элвилин. — Смотри, к ночи тучи совсем разойдутся… Будет у нас свадьба под звездами…
— И под комарами! — шлепая себя по плечу, пробурчала я. — Одрин! Ну какая из меня жена? И уши не острые, и по дому ничего не умею… И… мне просто страшно. Я не знаю, как это… будет все. Ты князь, а я… вообще кто, не известно. И что будет потом? — выдохнула я. — Когда ты останешься вот такой, а я состарюсь.
Он опять стал гладить мои волосы:
— Девочка моя… Ну что ты… Я ведь не служанку себе выбираю… А когда… Триллве, я не смогу жить без тебя и тоже уйду.
Горло перехватило. Несколько секунд я напрасно старалась вдохнуть.