Книга Лунной Ночи
Шрифт:
Снизу из темноты доносился частый стук, и Рхиоу и Арху, заглянув за край платформы, увидели рабочих в жилетах со светящимися надписями и в касках, которые что-то делали на земле; что именно, за спинами столпившихся людей кошки разглядеть не могли.
Рхиоу посмотрела на ворота; в отличие от рабочих, они с Арху видели их отчетливо. Пробегающие по переплетению струн световые волны говорили о том, что все обстоит нормально.
– Прекрасно, – сказала Рхиоу. – Похоже, путь тоже вот-вот отремонтируют. Пойдем. – Она спрыгнула с платформы и побежала между рельсами.
Арху после некоторого колебания последовал за ней. Рхиоу провела его мимо
– Нам сюда, – сказала Рхиоу, оглядываясь на Арху, и сунула лапу в металл. – Арху нерешительно замер на месте. – Пойдем, ты же уже делал такое раньше.
– Ага, но тогда я не думал о том, что должен сделать.
– Ты только помни: дверь – по большей части пустое пространство, и ты тоже – по большей части пустое пространство. Всего-то и дела: чтобы твои материальные частицы обогнули частицы двери.
Рхиоу прошла сквозь дверь. Через мгновение Арху последовал за ней – с удивительной легкостью.
– Молодец, – сказала Рхиоу, когда они начали спускаться по лестнице. Света здесь было мало даже для кошачьих глаз, и Рхиоу не торопилась – всегда имелся шанс наткнуться на кого-то, чьего приближения вы не услышали.
Дойдя до конца лестницы, они прошли сквозь дверь и вышли на платформу нижнего уровня. Вдоль всего бетонного полотна тянулись лампы дневного света; в конце платформы виднелась какая-то низкая темная машина, там и тут стояли электрические и ручные багажные тележки.
– Пути на этой стороне используются в основном для выгрузки багажа из поездов, – сказала Рхиоу, – а также для доставки всякого станционного оборудования. Обычно такого рода работы производятся вечером или ночью, поэтому в дневное время тут железнодорожники бывают редко, так что появляются другие люди.
– Какие другие? – испуганно спросил Арху.
– Увидишь. – Кошки двинулись на север, туда, где платформа подходила к бетонному спуску, уходящему куда-то под восточную стену вокзала. Рхиоу спрыгнула вниз и пересекла рельсы. – Этот путь делает большую петлю вокруг вокзала и выходит на другую сторону. Здесь лучше не задерживаться: поезда идут непрерывно, днем и ночью. Там, куда мы сейчас пойдем, много спокойнее.
Рхиоу нырнула в проход, свернула налево и помедлила, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку – здесь было много темнее, чем на расположенных на подземном уровне платформах с их люминесцентным освещением и ярко сияющими окнами мастерских и раздевалок. Рядом с ней Арху пристально вглядывался в темноту длинного коридора. С одной стороны виднелись огромные колеса с намотанным на них шлангом, с другой – низкие квадратные механизмы, прикрепленные к стене, откуда торчали большие медные краны, к которым должны были присоединяться пожарные рукава. Из дальнего конца прохода, где его пересекал другой, еще более темный, долетал слабый запах пара.
– Что это? И кто там? – прошептал Арху, глядя в темноту. Далеко в глубине коридора, рядом с одной из низких темных машин что-то шевельнулось; на них глянули глаза, в которых тревожно мелькнул отблеск далекого света.
– Здесь склад, – пояснила Рхиоу. – Мы сейчас под Сорок восьмой улицей. Здесь хранятся пожарные насосы и шланги. Что же касается того, кто это…
Она двинулась
– Удачной охоты, Рози, – сказала кошка и уселась рядом с человеком.
– Рхиоу тебе удача, мне сегодня – нет, – ответил Рози – ответил не на языке эххифов, а на ломаном айлуринском.
Арху, который тоже медленно подошел к ним, вытаращил глаза в полном остолбенении.
– Он говорит на нашем языке!
– Да, – сказала Рхиоу, лапой протирая глаз, куда попала частичка сажи: из-за большой влажности выбрасываемая поездами гарь налипала здесь на стены и потолок. – И у него даже довольно приличный выговор, если не считать смазанных шипящих, слишком коротких гласных и привычки кричать. Правда, грамматика хромает. Рози, извини, что я так говорю о тебе в твоем присутствии. Познакомься, это Арху.
– Удачной охоты, Арху, – сказал Рози и протянул котенку руку.
Арху сел так, чтобы Рози не мог до него дотянуться; он выглядел едва ли не более ошеломленным, чем накануне, когда в пещеру ворвались ящеры.
– Мне кажется, Арху не очень любит, когда его гладят, Рози, – сказала Рхиоу, свернувшись в уютный клубочек. – Он у нас новенький. Поздоровайся с Рози, Арху.
– Э-э, удачной охоты, – промямлил Арху, все еще не оправившийся от неожиданности.
– С едой удача нет, живот бурчит страсть, – печально сказал Рози, снова устраиваясь в своем гнезде из картона и старой одежды. Вокруг него под коробками громоздились пластиковые пакеты, набитые одеждой, тряпками, пустыми упаковками из-под гамбургеров; Рози сидел, обхватив колени, прислонившись к теплому боку мурлычущего компрессора, который в случае пожара должен был бы подать воду в рукав, кольцами свешивающийся со стены.
Арху не мог оторвать глаз от странного эххифа.
– Почему он сидит здесь? – прошептал он.
– Алала! Нейбури меджхруеха фенахаваха, – сказал Рози с безнадежностью в голосе. Арху, испуганный и ничего не понимающий, взглянул на Рхиоу.
– Рози говорит на многих языках и иногда путает их, – объяснила кошка. – Должна признаться, что некоторые его высказывания непонятны мне, даже когда я использую магию и перевожу их на Речь, так что, бывает, он говорит бессмыслицу. Однако не всегда. Рози, – обратилась она к человеку, – я не разобрала твоей последней фразы. Повтори, пожалуйста.
На лице Рози отразилось усилие, глаза сосредоточенно прищурились.
– Логово полно больших хауисс, полиция зачистка.
– Ах, – объяснила Рхиоу, – это означает: в городе встреча важных людей, «конференция», и полицейские согнали в ночлежки – временные логова – всех бездомных людей, чтобы они не портили вид улиц. Рози, похоже, явился в ночлежку слишком поздно, когда мест уже не было. Верно, Рози?
– Угу.
– Бездомных? – переспросил Арху.
– Мы говорим «не имеющих логова». Это не означает, что они гуляют сами по себе. Большинство людей не любит бродяжничать, хотя есть и исключения. Рози, ты ел что-нибудь с тех пор, как оказался здесь? Вода у тебя есть?