Книга о русских людях
Шрифт:
В одной из грязненьких уличных газет некто напечатал свои впечатления от поездки в Царское Село. В малограмотной статейке, предназначенной на потеху улицы и рассказывающей о том, как Николай Романов пилит дрова, как его дочери работают в огороде, — есть такое место:
Матрос подвозит в качалке Александру Федоровну. Она похудевшая, осунувшаяся, во всем черном. Медленно с помощью дочерей выходит из качалки и идет, сильно прихрамывая на левую ногу…
— Вишь, заболела, — замечает кто-то из толпы: — Обезножела…
— Гришку бы ей сюда, — хихикает кто-то в толпе: — Живо бы поздоровела.
Звучит оглушительный хохот.
Хохотать
Но — дело не в том, что веселые люди хохочут над несчастием женщины, а в том, что статейка подписана еврейским именем Иос. Хейсин.
Я считаю нужным напомнить г. Хейсину несколько строк из статьи профессора Бодуэна де Куртенэ [31] в сборнике «Щит» [32] :
«Утащили в вагоне чемодан. Вор оказался поляком. Но не сказали, что украл “поляк”, а только, что украл “вор”.
Другой раз похитителем оказался русский. И на этот раз обличили в краже не русского, а просто — “вора”.
Но если б чемодан оказался в руках еврея, — было бы сказано, что “украл еврей”, а не просто “вор”».
31
Бодуэн де КуртенэИван Александрович (1845–1929) — русский и польский языковед, член-корреспондент Петербургской Академии наук.
32
«Щит»— литературный сборник, издававшийся в 1915–1916 гг. «Русским обществом для изучения еврейской жизни», основанным Горьким. В сборниках принимали участие крупнейшие писатели и общественные деятели.
Полагаю, что мораль должна быть понятна Хейсину и подобным ему «бытописателям», — напр., Давиду Айзману [33] и т. д., — ведь по поводу их сочинений тоже могут сказать, что это пишут не просто до оглупения обозленные люди, а — «евреи».
Едва ли найдется человек, настолько бестолковый, чтоб по поводу сказанного заподозрить меня в антисемитизме.
Я считаю нужным, — по условиям времени, — указать, что нигде не требуется столько такта и морального чутья, как в отношении русского к еврею и еврея к явлениям русской жизни.
33
Айзман ДавидЯковлевич (1869–1922) — русский писатель, автор нашумевших повести «Кровавый разлив» и пьесы «Терновый куст» с кровавыми сценами народных расправ.
Отнюдь не значит, что на Руси есть факты, которых не должен критически касаться татарин или еврей, но — обязательно помнить, что даже невольная ошибка, — не говоря уже о сознательной гадости, хотя бы она была сделана из искреннего желания угодить инстинктам улицы, — может быть истолкована во вред не только одному злому или глупому еврею, но — всему еврейству.
Не надо забывать этого, если живешь среди людей, которые могут хохотать над больным и несчастным человеком.
Вот уже почти две недели каждую ночь толпы людей грабят винные погреба [34] ,
Если б этот ценный товар продать в Швецию — мы могли бы получить за него золотом или товарами, необходимыми стране, — мануфактурой, лекарствами, машинами.
34
…толпы людей грабят винные погреба… — Речь идет о грабежах винных складов в Петрограде после Октябрьской революции, которые стали настоящей головной болью для новой власти, принявшей решение «расстреливать грабителей на месте, а винные погреба взрывать».
Люди из Смольного, спохватясь несколько поздно, грозят за пьянство строгими карами, но пьяницы угроз не боятся и продолжают уничтожать товар, который давно бы следовало реквизировать, объявить собственностью обнищавшей нации и выгодно, с пользой для всех, продать.
Во время винных погромов людей пристреливают, как бешеных волков, постепенно приучая к спокойному истреблению ближнего.
В «Правде» пишут о пьяных погромах как о «провокации буржуев» — что, конечно, ложь, это «красное словцо», которое может усилить кровопролитие.
Развивается воровство, растут грабежи, бесстыдники упражняются во взяточничестве так же ловко, как делали это чиновники царской власти; темные люди, собравшиеся вокруг Смольного, пытаются шантажировать запуганного обывателя. Грубость представителей «правительства народных комиссаров» вызывает общие нарекания, и они — справедливые. Разная мелкая сошка, наслаждаясь властью, относится к гражданину как к побежденному, т. е. так же, как относилась к нему полиция царя. Орут на всех, орут, как будочники в Конотопе или Чухломе. Все это творится от имени «пролетариата» и во имя «социальной революции», и все это является торжеством звериного быта, развитием той азиатчины, которая гноит нас.
А где же и в чем выражается «идеализм русского рабочего», о котором так лестно писал Карл Каутский [35] ?
Где же и как воплощается в жизнь мораль социализма — «новая» мораль?
Ожидаю, что кто-нибудь из «реальных политиков» воскликнет с пренебрежением ко всему указанному:
— Чего вы хотите? Это — социальная революция!
Нет, — в этом взрыве зоологических инстинктов я не вижу ярко выраженных элементов социальной революции. Это русский бунт без социалистов по духу, без участия социалистической психологии.
35
Карл Каутский(1854–1938) — один из лидеров и теоретиков германской социал-демократии и II Интернационала.
Революция углубляется…
Бесшабашная демагогия людей, «углубляющих» революцию, дает свои плоды, явно гибельные для наиболее сознательных и культурных представителей социальных интересов рабочего класса. Уже на фабриках и заводах постепенно начинается злая борьба чернорабочих с рабочими квалифицированными; чернорабочие начинают утверждать, что слесари, токари, литейщики и т. д. суть «буржуи».
Революция все углубляется во славу людей, производящих опыт над живым телом рабочего народа.