КНИГА ОЛЕХНОВИЧ
Шрифт:
Мог бы. Но тебя ведь надо знать.
Непродажна твоя кисть, что служит нам… и красоте!
Благородной сединой обрамлено твоё чело,
А «парлеешь» словно истинный француз, мон шер.
Саша, может твоё время не пришло?... Или прошло?
Маркиза
А.К. Степанов в Сирии
Хороших методов существует ровно столько,
сколько существует хороших учителей.
Дьёрдь Пойа
Я рисую не так, как вижу, а так, как мыслю.
Пабло Пикассо
А.К. Степанов — человек, который добросовестно
и честно относится к любым возложенным на него
рабочим и домашним обязанностям. Он первый на
нашем факультете прадедушка, который успешно
вырастил и образовал внучку и внука. Учебные группы
иностранцев, в которых он работал, были самого разного
исходного уровня знаний и разных способностей:
от самых сильных, но чаще — до самых слабых. Он
мало того, что умеет найти ко всем подход и находит
со всеми общий язык, но ещё и регулярно готовит
красочные, каждый раз новые, соответственно уровню
группы, грамматические таблицы. Эта профессионально
выполненная наглядность является прекрасным подспорьем к его методическому
опыту педагога. При всём внешнем спокойствии и невозмутимости, казалось бы,
не очень эмоциональный Александр Константинович любит наши факультетские
капустники, понимает и ценит юмор. И — что совершенно редкое качество — даже в
свой адрес. Поэтому он не обижается, когда, несмотря на его миролюбивый характер,
его называют иронично (по материалам капустников) «Жестокий Степан» или ласково
и любовно «Стёпа». Или, опять же с юмором, так как он не написал ни одного портрета,
но зато оформил тысячи красочных плакатов, — «факультетский Модильяни».
Не могу удержаться, чтобы не поместить здесь юмористический рассказ, написанный и
артистично прочитанный В.Б. Строевым на нашем капустнике, о серьёзном и положительном
факультетском талантливом педагоге и художнике А.К. Степанове, его коллеге по кафедре
русского языка как иностранного, а заодно и о наших дорогих иностранных студентах.
282
Почему Ареф Джан не говорит…
(8 марта 1986 года)
В то утро настроение Александра Константиновича (Степанова. — Л.О.) было
отличное. Из дома отдыха «Пухляковский», где он прекрасно поработал и отдохнул
минувшим
рассказывающими, как рос и переустраивался посёлок, пока не стал местом летнего
отдыха всем нам известного контингента учащихся, осваивающих русский язык. В
конверте, кроме календарей, ничего не было, но росчерк на обратном адресе заставил
рьяного коллекционера удовлетворённо и загадочно хмыкнуть; и, захватив обширное
количество учебных пособий с тремястами заковыристыми окончаниями, он, бодрый и всё
ещё загорелый, распахнул дверь в аудиторию, где уже пять минут навытяжку, замерев,
стояли его молодые друзья во главе с Ареф Джаном, державшим на вытянутых руках
рапортичку и умеренно отжатую тряпку. Испросив в нижайшем поклоне разрешения сесть,
студенты занялись обыденным и повседневным копированием цветной таблицы №216, а
преподаватель, огладив шевелюру, с сознанием исполненного долга опустился в мягкое кресло
и задумался по-французски о былом и пережитом на виноградных склонах излучины Дона.
Лишь однажды, осадив как следует шаловливого пуштуна, стремящегося перенести
в тетрадь загадочные знаки в зеркальном изображении, Александр Константинович в
течение пятнадцати минут отвечал за дверью на какие-то вопросы Лидии Павловны
(Новиковой, заместителя декана по внеаудиторной работе. — Л.О.), после чего, испытав
сильнейшее чувство голода, приказал всем не шевелиться и лёгкой пробежкой заскользил
в буфетное помещение, отпираемое по этому случаю Розой Савельевной (буфетчицей. —
Л.О.) на пять минут раньше. Настроение, как мы уже знаем, у него было отменное, потому
на тарелочке красовалась упругая хлебная отбивная на бараньей косточке, которую весёлый
преподаватель, густо посолив, положил… И в этот момент что-то хрустнуло… Роза
Савельевна и бровью не повела, увлеченно перекладывая медные деньги из правой коробочки
в левую: она знала, как часто под Степановым крошатся стулья.