Книга Полетов

Миллер Кит

Припомнив свою первую встречу с разбойниками, Пико не без опаски приближался к башне и ее обитателю, но тот поставил сковороду на землю и, поднявшись, приветствовал их церемонным поклоном, после чего заговорил низким, густым, как кровь, голосом.

– Доброе вам утро, путники, - произнес он.
– Меня зовут Валко. Я страж моста и буду счастлив, если вы присоединитесь к моему завтраку.
– От сковороды поднимался такой аромат, что они не стали раздумывать. Минотавр принес из башни еще два стула и небольшой круглый столик, который накрыл льняной скатертью и сервировал серебряными приборами и фаянсовой посудой. Из клокотавшего на углях чайника он разлил

кофе и подал каждому свежевыловленную жареную форель с гарниром из грибов, укропа и половинки лимона.

Форель была сладкой и таяла во рту, будто струйки тумана над рекой, и они ели молча, слушая переливы и невнятное бор-мотанье воды под мостом. Позже, когда Адеви и Пико свернули сигареты, радушный хозяин вновь налил им кофе, привалился к дверному косяку и произнес:

– После сытного завтрака люблю за второй чашкой кофе послушать историю, если находится подходящий рассказчик. Могу ли я просить вас о таком одолжении?

– Я не рассказываю истории при свете дня, - поморщилась Адеви, но Пико не заставил себя упрашивать. Он рассказал, как собрался на поиски утреннего города, как блуждал по лесу и был плененен разбойниками, как обучался воровскому ремеслу и как Адеви решила сопровождать его. Выслушав, минотавр торжественно кивнул.

– Я прожил здесь долгое время, полукровки вроде меня старятся не столь быстро, как ваши соплеменники. Несколько раз мне встречались те, кто искал утренний город, стремясь обрести крылья.

– И они добрались туда?
– воскликнул Пико. – Познали тайну полета?

– Никто ни разу не пересек мост, пока я стою здесь на страже, - отвечал минотавр, - я же не знаю, что лежит по ту сторону.

– Пересекать мост запрещено?
– спросила Адеви.

– Нет, но любой, кто хочет это сделать, сперва должен сразиться со мной. Я страж моста и до сих пор не знал поражений.

– Нет ли другой переправы через реку?
– спросил приунывший Пико.

– Река течет по краю дремучего леса, и единственный путь на ту сторону лежит через этот мост. Но, любезные гости, к чему печалиться? Сейчас, да и после, идти туда вам незачем. Куда лучше было бы остаться здесь и составить мне компанию, чтобы скрасить одиночество моей службы. В реке хватает форели, лес полон грибов и кроликов. Вечерами мы могли бы петь, играть в шашки, и по мне нет ничего увлекательнее рыбной ловли.

– Я лично должен либо перейти мост, либо погибнуть, - сказал Пико.
– Я не отступлюсь от задуманного. Но сначала, сударь, если не возражаете, поведайте вашу историю.

Минотавр вздохнул и провел ладонями вдоль рогов.

– Когда-то в городе на берегу моря, - начал он, - жила девушка по имени Яни, ослепительно яркая, словно пламя, и очень любопытная. Ее отцом был купец весьма строгих правил, для присмотра за дочерью нанявший трех нянек, но та всегда сбегала и бродила по холмам в свое удовольствие либо забиралась в лесные дебри. Изловив ее, няньки рассказывали небылицы о чудовищах, что обитали вокруг.

«Они сожрут тебя изнутри», - пугали няньки, но Яни лишь кружилась в диком танце, приговаривая:

«Сожрите меня изнутри, сожрите меня изнутри».

Няньки только кудахтали и трясли головами.

Как-то раз поутру Яни углубилась в лес дальше, чем прежде, и вскоре заблудилась, бродя от ствола к стволу, сражаясь с ветвями и корнями, цепляясь за терновник. С плачем отдирала она колючки, но те смыкались все теснее; наконец, она поползла на карачках, подвывая, как раненый зверек. Неизвестно, сколько прошло времени, когда она подняла глаза и увидела черного быка, который

направлялся к ней. С воплями заметалась она в ловушке, но взгляд быка был настолько разумным, что она успокоилась и позволила ему рогами раздвинуть кусты ежевики. Потом своим шершавым языком он слизнул ее слезы и вывел на поляну, где они скакали на солнышке. Она сплела и надела ему на шею ожерелье из анемонов, а рога обвязала лентами, которые вплетала себе в волосы. До рассвета танцевали они в чаще, а потом бык отвел ее назад к опушке леса. Несмотря на все мольбы, он так и не вышел из-за деревьев и глядел ей вслед, пока она не скрылась в глубине городских улиц.

На другой день она вновь ускользнула от своих нянек, и бык поджидал ее на опушке. Он показал ей укромные уголки в лесу, там они резвились до вечера, занимались любовью, а когда их смаривал сон, Яни клала голову быку на бок и обнимала его рога.

На третий день отец Яни, уже предупрежденный няньками, позволил ей сбежать, но скрытно отправился следом. Завидев появившегося из-за деревьев быка, он снял с плеча лук и пустил стрелу в сердце зверя. Бык рухнул, кровь черными цветами проступила на его шкуре, взгляд был прикован к липу Яни, пока та, обняв могучую шею, рыдала, чувствуя, как промокает грудь от крови его сердца. Чтобы оторвать дочь от тела мертвого зверя, отцу пришлось сходить за подмогой.

После случившегося Яни подолгу сидела, безучастно глядя на морские волны; слезы скапливались в горстях ее ладоней и в сосуде сердца, пока она не поняла, что понесла. Тогда она заметалась по дому, хлопая в ладоши и выкрикивая новость, которая обежала бы всю округу, если б разгневанный отец не запер дочь в самой высокой башне, где, точно ликующий дельфин, она провела девять месяцев, радуясь растущему животу.

Безрассудным, как пыльный смерч, утром родился ребенок, ножками вперед.

«Мальчик!» - воскликнули няньки и свалились бесчувственной грудой, когда тельце выскользнуло целиком. Собрав последние силы, Яни перегрызла пуповину, прижала младенца к груди, пересчитала пальчики, погладила мягкий носик и крошечные рожки. Она нарекла дитя именем, поцеловала его и умерла, ведь женское тело не приспособлено к рождению зверей.

Со смертью дочери гнев отца иссяк, и он не избавился от внука, но стал тайно растить его, отдав на попечение верных наставников, поклявшихся хранить молчание. По достижении должного возраста дед стал подыскивать внуку место подальше от глаз сограждан, зная об их нетерпимости ко всем, кто на них не похож.

Когда стало известно, что прежний страж моста состарился и место освободилось, дело было решено, и полукровка отправился доживать свои дни стражем лесных чащоб.

И вот я здесь, поджидаю путников вроде вас, чтобы отговорить от странствий либо, если придется, вступить в поединок. Не такая уж плохая жизнь для незаконнорожденного, разве что слишком уединенная. Раз в год я получаю новую одежду, запас кофе, соли, другие предметы домашнего обихода, но, не считая случайных гостей, другой связи с миром, где я родился, у меня нет.

* * *

За башней минотавр разбил огород, орошаемый туманом с реки и утренней росой. Ближе к вечеру они вдвоем с Валко склонились над грядками, выдергивая сорняки, и Пико рассказал о времени, проведенном с разбойниками, любой из которых оставил город либо сам, либо по воле обстоятельств.

– Да, лес притягивает людей, не находящих себе места, в нормальной жизни, - подтвердил Балко.

– И почему я не могу смириться с судьбой?
– сказал Пико.
– Жил бы в согласии с собой в городе у моря...