Книга пятая: Древний
Шрифт:
И тут мужчина поднял на вошедшего офицера взгляд, и он сразу же взял свои слова обратно. Темнота этих звериных глаз засасывала, будто водоворот посреди ночного океана. Ты тонул в их мраке, забывая, что вообще есть такое понятие как «свет». Они пронзали тебя, как холодное лезвие стилета, что входит под ребро, и чем дольше ты ощущал на себе этот взгляд, тем больше он отнимал твоих сил…
Военный встряхнулся, прогоняя нахлынувшее наваждение и оцепенение. Теперь ему уже не хотелось смеяться над бойцами, что терпели общество этого человека в замкнутом пространстве. Да и человека
Бойцы дисциплинированно встали, приветствуя старшего по званию, а жуткий гость остался сидеть в облюбованном углу, подчеркнуто не выказывая уважения. Скомкано поприветствовав всех, военный начал брифинг, силясь собрать разбегающиеся мысли в кучу. В принципе, каждый здесь и без того прекрасно знал стоящие перед отрядом задачи, и все что сейчас обсуждалось, по сути, предназначалось только для одного единственного чужака.
– Вопросы, предложения, пожелания? – Осведомился офицер, внутренне радуясь тому, что собрание, наконец, можно завершить. Нахождение рядом со Зверем было серьезным испытанием для человеческой психики.
– Я бы хотел взять слово.
Табун мурашек пробежался по спине докладчика даже раньше, чем он осознал, что это подал голос Аид. А когда таинственный гость встал со своего места и направился к нему, то вслед за ними по телу прошлась волна ледяного озноба, несмотря на то, что в защитном костюме военный ощущал себя, будто в парнике.
– Я хочу, чтобы вы все в полной мере осознавали то, с чем можете столкнуться во время операции, так что предлагаю еще немного задержаться…
Глава 19
Секирин ронял слова легко, и его глубокий баритон звучал достаточно приятно. Если б еще можно было отрешиться от постоянного ощущения смертельной опасности, исходящей от его фигуры, то его выступление вполне могло бы стать увлекательным. Ей богу, сидеть запертым в одной клетке с голодным тигром и то было бы гораздо спокойней. От хищного животного хотя бы знаешь, чего ожидать. А этот волчара почему-то воспринимался абсолютно непредсказуемым…
Было заметно, что своей речью Аид владеет достаточно профессионально, что выдавало его прошлое в качестве медийной личности, но слушателям это не очень-то помогало. Слушать Секирина и воспринимать его слова, было равносильно тому, чтобы висеть вниз головой над сорокаметровой пропастью и пытаться читать книгу. Но Аид умел быть доходчивым…
– То что я сейчас расскажу о себе, наверняка будет для всех тайной. Владей вы этой информацией полтора года назад, и наше противостояние могло окончиться гораздо раньше.
Упоминание о жестокой войне с Нелюдью заставило напрячься каждого. Пусть не все из присутствующих были на передовой, но мало кто не потерял в той бойне друзей, соратников или даже родных.
– Для начала скажите мне, какими средствами вы собираетесь воевать с мертвецами?
– Никакими, – глухо ответил ближайший боец. – У нас разведывательная миссия.
– То есть, вы настолько в себе уверены, – вопросительно вздернул бровь Аид, – что
Военные на этот вопрос не спешили отвечать, так что в дискуссию пришлось вступить самому офицеру.
– Руководством было принято решение, что останавливающего действия штатных разрывных патронов должно хватить для нейтрализации противника. Стрельба по ногам нанесет достаточный урон, чтобы Нелюдь не смогла угнаться за группой.
– Понятно. Тогда слушайте, – Аид уперся руками в стол, обводя присутствующих своим нечеловеческим взглядом. – Единственное надежное средство против мертвых, это огонь. Он сжигает ту силу, что движет ими, и лишает Темного Жреца возможности отдавать им приказы. Поэтому вы просто обязаны быть способными устроить масштабный пожар даже на дне моря, если возникнет такая необходимость.
Люди молчали, удивленные не столько характером информации, сколько легкостью, с которой Аид ее выложил. Это ведь средство борьбы и против него тоже, и вряд ли он этого не осознает…
– Так пули, выходит, неэффективны? – Задал вопрос один из слушателей.
– Я рад, что вы, наконец, поняли это, – язвительно отозвался Секирин. – А против самого Темного Жреца будут и вовсе бесполезны.
– Почему это? – Спросивший об этом боец едва не вскочил со своего места, когда Аид шагнул к ему.
– Есть нож? – Осведомился бывший медиум, гипнотизируя человека своим видом, как удав кролика.
– Е… есть… – от переживаний военный аж начал заикаться, и вытащил откуда-то из-за спины кортик с чуть изогнутым клинком, явно неуставного формата.
Секирин принял его и вернулся на свое место, чтобы каждому из присутствующих его было хорошо видно.
– Жреца бесполезно пытаться убить простым металлом, потому что для него это все не более чем временное неудобство. Даже я уже перестал замечать такие ранения, потому что они для меня не страшнее занозы. А ведь я гораздо слабее него…
Глаза слушателей расширились, когда Аид как бы между делом поставил нож на рукоятку, чтобы он стоял на столе вертикально, а потом положил сверху свою ладонь. Продолжая рассказывать и не меняясь в голосе, он надавил на лезвие, отчего оно с легкостью, словно в мягкое масло, вошло ему в руку. С тыльной стороны ладони показался хищный клюв клинка, на котором было удивительно мало крови для такой раны…
– Бесполезно пытаться убить этим Жреца. – Веско повторил Аид, крутя перед людьми проткнутой рукой. – Только огонь. Только пламя.
Резким движением он выдернул нож из своей плоти, но из сквозной раны на ладони сорвалось всего несколько капель крови, и больше ничего. Вернув кортик бойцу, который принялся недоверчиво его рассматривать, словно пытаясь найти в нем какой-то секрет, Секирин вернулся к столу.
– От очереди разрывных любому кисло станет… – пробормотал вполголоса какой-то смельчак, но Секирин все равно его услышал.
– Кисло? Мертвым уже все равно, им не кисло, и не сладко. Их не пронять такими мелочами. Они не могут чувствовать боли, так что все дырки, которые вы в них проделаете, бесполезны. А что касается самого Жреца…