Книга Семи Дорог
Шрифт:
Внезапно Хаара замолчала и вскинула голову.
– А других щенков ты всех смотрела? На них эти следы были?
Ирка оглянулась на Багрова.
– Просто утопленные щенки, – хмуро сказал тот.
Хаара кивнула и передала Мика Ирке.
– Так я и думала!
– Что?
Хаара уклонилась от прямого ответа.
– Береги его! Хотя об этом можно не беспокоиться! Урони его с балкона, и пусть по нему проедет бетономешалка… Потом все равно можешь кормить его молоком!
Ирка испуганно отступила на шаг, прижимая щенка.
– Ты
– С любого. Эта царапина – след косы Аиды Мамзелькиной, – спокойно изрекла валькирия.
– Какая коса? Мать могла царапнуть. Или гвоздь какой-нибудь.
– Нет. Это след. И именно косы.
– Почему ты так решила?
– Логика. Все щенки должны были утонуть. Один по неизвестной причине выжил. А это непорядок, если разнарядка на всех. Мамзелькина попыталась добить его косой, но та не взяла. Оставила лишь царапину и белое пятно.
– Невозможно! – крикнула Ирка.
Хаара пожала плечами.
– «Не может быть, потому что не может быть никогда». Какая тупость! Ненавижу такие формулировки!
– Коса Мамзелькиной может все!!!
– Это тебе Аидушка внушила? – усмехнулась Хаара. – Оно и правильно: сильнее запугаешь – больше уважать будут. Никогда не переоценивай артефакты зла. Они действительно могут многое, но далеко не все.
Ирка повернула к себе щенка, дуя ему в ноздри.
– Но почему? – спросила она.
– Учи магчасть! В каждый момент времени существует по два бессмертных существа каждого вида, вечно ищущих друг друга, но редко когда находящих. Две бессмертные кошки, две бессмертные собаки, два бессмертных тигра, две акулы и так далее. Они, разумеется, растут, как и другие, и даже достигают старости, но не умирают, а однажды утром вновь становятся котятами, тигрятами, акулятами. Такой вот бесконечный круг.
– Но откуда они взялись?
Хаара пожала плечами.
– Спроси что-нибудь полегче. Думаю, это неразменный остаток. Некая начальная сущность. Ведь ниже двух особей падать уже некуда. Вот тебе достался один такой…
Ирка перевернула бессмертного щенка пузом кверху. Мик недовольно задрыгал лапками и заскулил.
– А вымершие виды? Ну там птица-дронт и другие? – спросила она.
– Кто тебе сказал, что они вымерли? Учительница биологии? А она что, проверяла лично? Думаю, на каком-нибудь далеком острове до сих пор бродят две бессмертные птицы-дронт, нашедшие, а возможно еще не нашедшие друг друга.
Хаару позвали из кухни. Холе хотелось похвастаться новой посудомойкой. Валькирия разящего копья крикнула: «Сейчас!» – и пошла.
– Да, кстати, – сказала она, оборачиваясь и бросая неодобрительный взгляд на дерзкие Иркины голени. – Ты в курсе, что иметь такие ноги просто неприлично?
– А какие прилично? Толстенькие колбаски со сбитыми коленками?
– Я не о том, – морщась, сказала Хаара. – Ну там, юбки длинные носи и все такое. А то постепенно начнешь получать удовольствие от мужского внимания, а однажды, когда они действительно станут колбасками,
– Тогда увлекусь дачей! Построю теплицу и буду выращивать помидоры. Но вообще-то Трехкопейные девы долго не живут, – брякнула Ирка, но обрадоваться удачному ответу не успела. Память услужливо нарисовала трещину под будкой, в которой лежало обмотанное черным пакетом копье.
«Если я еще Трехкопейная дева, а не новый менагер некроотдела», – подумала она.
Хаара как-то по-особенному, с внимательным прищуром, разглядывала ее. Затем сказала:
– На твоем месте я узнала бы о ней больше!
Ирка вздрогнула, испугавшись, что ее мысли прочли.
– О ком?
– О хозяйке этого вот, – Хаара пальцем показала на ее ноги. – Изредка случаются интересные подсказки.
– Вы что-то знаете? – жадно спросила Ирка.
Валькирия медленно покачала головой.
– Назови это профессиональной интуицией! Ничего случайного нет, а раз так, со временем учишься ориентироваться в неслучайном.
Озвучив эту мудрую вещь, валькирия разящего копья упростилась, почесала нос и отправилась смотреть посудомойку.
Глава 16
Покоренная Троя папы Игоря
Зверь мартихор водится в Индии: он шерстью красен, телом как лев, но лицо у него человеческое, только зубы растут в три ряда и острые, как у собаки. Хвост у него длинный, а на хвосте растут острые жала, как у скорпиона, каждое длиной в четыре ладони, а толщиной в тростниковый стебель. Он их мечет хвостом, как стрелы, и они лишь одним уколом убивают всех людей и зверей, кроме слона. Бегает мартихор быстрей оленя, а ревет, как труба. Этого зверя видел Ктесий, греческий врач персидского царя Артаксеркса, на которого ходили десять тысяч греков.
Меф бродил по комнате в общежитии озеленителей и охотился за уцелевшими вещами Дафны. Он упрятывал их, засовывал куда придется, выбрасывал, а они снова вылезали. И так день за днем. Казалось бы, от всего избавился, а тут вдруг из стаканчика в ванной выпрыгнет ее зубная щетка или в барабане стиралки обнаружится застрявший носок.
Вот и сегодня ему вздумалось полить цветы, удивительным образом живые еще, потому что он изредка сливал в них недопитый чай, и за горшками обнаружилась вдруг расческа – да не какая-нибудь маленькая, а здоровенная, похожая на ежа.
Некоторое время Мефодий сердито смотрел на нее, а потом схватил и стал заталкивать под диван. Та не пролезала из-за толстой ручки, но Меф все равно ухитрился это сделать, хотя и услышал в последний момент треск пластмассы. Он удовлетворенно улыбнулся, зная, что нашел могилу для расчески, но в этот момент диван стремительно взмыл под потолок. Изумленный Буслаев повис на нем, и тот медленно опустился под тяжестью парня. Однако стоило Мефу отступить, как диван вновь взлетел, кренясь правым боком.