Книга Сивилл
Шрифт:
Глава 19. Траур
Агата с самого утра сидела за ткацким станком. Она ткала искуснее всех женщин в городе. Поэтому, когда отец внезапно умер, приняла обет соткать на его урну красивый покров. Вот и сидела, не разгибаясь, уже много дней. После обеда разболелась голова, и мать велела выйти на улицу освежиться. Траур трауром, а подышать свежим воздухом надо, пока сама не заболела. Агата была своевольна и мало кого слушалась, но мать ее, что ни говори, была не из тех, с кем охота спорить.
Девушка
– Кто ты? – спросила она.
– Меня зовут Агафон, – ответил незнакомец. – А вот ты, такая молодая и красивая, отчего гуляешь одна – без мужа, брата или хотя бы подружки?
– Чего мне бояться? – сказала Агата. – Со мной ничего не случится… – Она провела языком по сухим губам.
– Хочешь пить? – спросил Агафон. – У меня с собой кувшинчик. Всегда ношу у пояса. Сейчас принесу тебе из ручья.
– Спасибо, – улыбнулась Агата и снова закрыла глаза.
Агафон разбудил ее.
– Я не воды принес, – сказал он. – Такую красивую девушку не поят водой. Сбегал в лавку и принес тебе кувшинчик молодого вина. Выпей, головная боль сразу пройдет.
Агата взяла кувшинчик, сделала глоток и посмотрела на доброго человека повнимательней.
– Пойдем, – сказала она. – Заглянем в храм. У меня там важное дело, а потом выпьем вместе, а может, я тебя и приласкаю.
Они вышли из рощи и направились к храму. По дороге она шепнула женщине, сидевшей у порога своего дома:
– Найди Андроника – он мне нужен.
И они пошли дальше. Немолодая женщина поспешно вскочила и бросилась бежать.
– Тебе трудно идти, – сказал Агафон, – я поддержу тебя.
Он обнял ее за талию, и они медленно пошли в гору. На дороге послышался стук копыт. Всадник догнал их и спешился.
– Андроник, – сказала Агата негромко, – этот человек – разбойник из Коринфа. Отведи его к судье. Он хотел опоить меня сонным зельем и забрать на свой корабль, что ждет в бухте Итея. Повозка его за рынком, в переулке. У меня голова болела, – оправдываясь, объяснила она.
Андроник, здоровенный верзила, в секунду снял ремешок, подпоясывавший его хитон, заломил ошалевшему Агафону руки за спину и связал накрепко.
– Да кто ты такой? – заорал Агафон. – Что у вас – ни порядка, ни закона, ни богов? Эта шлюха нагло врет. Какой еще судья?! Она выдумала все до последнего слова. Сама хотела заманить меня к себе на ложе, да мне недосуг. Жена ждет!
– Я начальник
Он вскочил на коня, одной рукой поднял девушку, посадил перед собой и гиком послал коня в галоп.
У ворот храма Андроник спустил сестру на землю, велел кланяться Дафне и поскакал обратно. Привратник почтительно отворил двери, и Агата вошла в святилище.
Через десять минут они сидели на скамеечках у столика, Дафна поила ее отваром липы с ромашкой и то целовала, то бранила.
– Сегодня переночуешь у меня, – сказала она строго. – Ты уже месяц на треножник не садилась. Я все одна да одна.
– Мне показалось, я больше не вижу будущего, – ответила задумчиво Агата. – Как папа умер, Аполлон как будто удалился. Только сегодня в роще я ясно увидела, что этот мерзавец хочет продать меня на рынке в Коринфе. Там на корабле уже есть две украденные девушки и мальчик… надо сказать судье.
– Испугалась? – жалостливо спросила Дафна.
– Да нет, – засмеялась Агата. – Это он думал, что будет торговать на рынке в Коринфе. А я видела, что он в это время будет в цепях в каменоломне в Дельфах. Чего же мне бояться?
Глава 20. Добродетель и доблесть
Первый посетитель был тучен, гугнив и откровенно глуп. Даже Агате трудно было понять, что за причина погнала его в Дельфы за предсказанием. Морщась, напрягая воображение и цепляясь за бессвязные слова, она рассердилась и чуть не выгнала его вон. Но вдруг дело разъяснилось. Он хотел знать, вернется ли его брат с войны и как отец поделит между ними свое имущество.
– Твой брат погибнет в бою… скоро… сегодня, – сказала она. – Отец все оставит тебе. Но ты должен будешь дать достойное приданое сестрам, когда они войдут в возраст. Кажется, младшую ты обманешь. Фу! Какой гадкий! Пошел с глаз моих долой! И зря радуешься – вот тебе еще одно бесплатное предсказание: ты умрешь от холеры, весь в дерьме, и никто, даже твои сыновья, не скажет о тебе доброго слова.
Толстяк попятился в ужасе и выскочил из храма, не поклонившись.
Агата встала с треножника, прошлась по храму, остановилась против статуи Аполлона.
– Голова болит, – пожаловалась ему.
Потерла виски, выпила немного настойки болиголова, что стояла в кувшинчике на столике, и услышала покашливание привратника. Она обернулась.
– Пришел важный господин, – сказал привратник. – Слуги его пригнали белого быка в дар храму, а сивилле – драгоценную накидку. – Он протянул открытый ларец, в котором переливалась золотом и пурпуром тонкая ткань.