Книга Сивилл
Шрифт:
Агата кивнула, села на треножник и жестом велела ввести посетителя.
В зал вошли двое. Она не сразу рассмотрела их – солнце снаружи сияло ослепительно. Они неторопливо прошли внутрь. Высокий старик – благородная осанка, красивая седая голова, серебряная, ухоженная курчавая бородка, умные черные глаза. И человек лет тридцати. Сын, вероятно. Они почтительно поклонились. Старик сказал:
– Я благодарен Дельфийскому оракулу. Несколько лет назад предсказательница дала моей жене мудрый совет. – Он замолчал, выжидая, что скажет сивилла.
– Благородный Одиссей! – воскликнула Агата, оживляясь. – Ты вернулся! Я рада. И не забыл нашу маленькую услугу.
Агата метнулась в ойкос. Дафна дремала на ложе. Была слаба, кашляла, ее донимали боли в груди. Агата наклонилась, слегка потеребила больную за плечо и зашептала:
– Вставай, Дафна, вставай! Одиссей пришел – ты не можешь упустить такое.
Дафна ахнула, улыбнулась и не без труда поднялась. Сполоснула лицо из кадушки у двери, не стала завязывать сандалии. Агата только накинула на ее растрепанную голову покрывало. Дафна вышла первая, босая и величественная, как Афина. Агата следом. Царь Итаки и его наследник снова поклонились.
– Я рада тебе, мудрый Одиссей! – сказала Дафна. – О чем царь хочет спросить нас?
– Я пришел просто поблагодарить, как мне и велели, – сказал Одиссей, слегка улыбаясь.
– О нет, мой господин, – ответила Агата. – Мы не так хитроумны, как ты, но все же сивиллы. Мы знаем: ты хочешь спросить. Ты узнаешь все, что пожелаешь…
– Моя жена, – сказал Одиссей, – моя безупречно верная жена… она изменяла мне? Я не осужу ее, если и так. Я сам лишил ее защиты и опеки, уехав на долгие годы. Сын мой был ребенком и не мог противостоять чужеземцам. Но мне хотелось бы знать.
Агата подошла к царю совсем близко, подняла голову, всматриваясь в его лицо. Помедлив, сказала:
– Телемах унаследует твое царство, когда придет срок, и станет хорошим царем. Остров не будет знать болезней и войн при его жизни. Он женится на достойной женщине, и все его дети доживут до совершеннолетия. Твоя могила веками будет почитаться всеми греками. Даже чужеземные паломники будут навещать ее. Это мы можем тебе сказать. А то, что уже было, прошло. Про это мы не знаем. На такие вопросы предсказатели не отвечают.
Одиссей помедлил. Помолчал. Промолвил негромко:
– Значит, оракул подтвердил, что моя жена сохраняла мне верность на протяжении двадцати лет? Или я должен храму еще одного быка?
– Ты ничего больше нам не должен, сын Лаэрта, – ответила Дафна. – Мы не оспорим твоих слов. Возвращайся домой. Добрый путь! Добродетель твоей жены останется в веках, как и твоя доблесть.
Глава 21. Дафна
Агата сидела на треножнике. В жаровне курились благовония, и дым от них тянулся к зеву очага. Дым этот помогал предсказательницам, но от него болела голова, и он путал мысли, не связанные с просителем. А Агата в последние дни неотступно думала о том, что Дафна угасает, дни ее сочтены. Она трудно дышит, лежа на высоких подушках, а иногда, когда забывается, и вовсе перестает дышать. Агата закрыла глаза и сосредоточилась на мужчине, который молча стоял против нее, дожидаясь разрешения говорить.
– Как зовут? – спросила сивилла. – Откуда ты прибыл? Что привело тебя к Дельфийскому оракулу?
Мужчина был не стар – лет тридцати. Опрятно одет. С влажными волосами и бородой – значит, прежде чем зайти в храм, выкупался в ручье и сменил хитон.
– Мать назвала меня Зеноном, – ответил он. – Я с Самоса. Чем-то я не угодил богам. За последний год у меня утонул друг – шкипер диеры [12] .
12
Гребной корабль с двумя ярусами весел и мощным носовым тараном.
Агата тоже молчала. Думала о том, что Дафна умрет, а она останется одна. И до самой старости будет заниматься чужими жизнями. А своей у нее не будет никогда. Никто не обнимет ее и не согреет на одинокой постели. Не будет ребенка, которого можно любить, баловать сладостями, радоваться, что он бегает быстрее других детей, и беспокоиться, когда на закате опаздывает на ужин.
«Аполлон! – взмолилась она беззвучно. – Мы с Дафной всю жизнь отдали тебе! И мать моя почитает тебя превыше всех остальных. Защити нас! Не дай Дафне страдать перед смертью. Не дай мне еще десятилетия жить в тоске и одиночестве. Пусть я умру вместе с Дафной…»
Зенон, подняв голову, смотрел на сивиллу. Она помедлила, пока уляжется сердцебиение, и ответила негромко:
– Жена твоя не угодна богам. Она изменяла тебе с другом-шкипером. Потом ради другого любовника вынесла из деревенского дома все ценное и подожгла его, чтобы скрыть свое предательство. И за сыном плохо смотрела. Оттого он, оставшись без надзора, упал в колодец.
Зенон застонал, схватившись за голову.
– Выгони ее. Но не убивай! Я вижу, у тебя будет и преданная жена, и любимые дети. А достаток зависит от твоего усердия, – продолжила Агата.
Проситель ушел. Агата вышла на ступени храма. Внизу рабыня, которая ходила за Дафной, болтала с женой привратника.
– Как госпожа? – спросила Агата.
– Спит.
– А ты чего здесь прохлаждаешься? – рассердилась Агата. – Я велела быть при ней неотлучно!
– Я только на минутку, принести свежей воды.
– Стоило бы взять с собой кувшин, – гневно бросила Агата. – Дерзишь мне и врешь!
Рабыня поклонилась и юркнула в дом, не дожидаясь, пока хозяйка подойдет поближе. Через мгновение из дома донесся ее пронзительный вопль. Агата ворвалась в дверь, мельком увидела служанку, лежащую на полу без чувств, подошла к кровати. Остальные домочадцы собрались у нее за спиной. На льняном полотне, покрывавшем шкуры, которыми было устлано ложе, валялась туника Дафны. Но сама сивилла исчезла. Не было большого, задыхающегося, стонущего тела. Зато на мешке шерсти, который использовали как подушку, лежал маленький, голенький, сладко спящий младенец. Агата разглядывала тельце, крошечные пальчики рук, розовые шарики пальчиков ног, выпуклый животик, пушок на голове, губы, слегка причмокивающие во сне. Нежная кожа была так тонка, что через нее виднелись голубые жилки. Девочка… Агата взяла ее на руки.
– Я назову тебя Дафной, – сказала она. – Архип! Пошли Теоною, пусть приведет мою мать. Скажи в городе, что Аполлон помиловал свою служанку Дафну. Всем паломникам говори, что оракул неделю не дает предсказаний – у нас траурные церемонии. И найди мне кормилицу.
Она завернула малышку в тунику, отчего та слегка захныкала, села на ложе и стала укачивать, напевая колыбельную, улыбаясь и не вытирая катящихся по лицу слез.
Божественная пена