Книга стихов(CИ)

Денисова Ольга Ивановна

вот чай остынет, а потом

ночная жница замахнется

на нас сверкающим серпом.

И отразятся неизбежно

два полумесяца в глазах.

Звенит в стакане ложка нежно.

О, если бы не этот взмах!

Не этот жест, готовый к бою,

не хладнокровная луна!..

Считали бы и мы с тобою

ночные звезды у окна.

1991 г.

* * *

Просто

так -- смотреть на тебя,

как на картину,

вернее, как на ее фрагмент.

О, как ты прекрасен!

Ты и сам об этом не знаешь.

Но ведь и я не об этом, нет.

Я просто так -- смотрю...

Восхищаюсь!

Русский музей, Эрмитаж, Лувр --

ничто не сравнится

с твоими плечами,

невозмутимыми

к восторгам дур.

Но как ты живешь

в своих белых кроссовках?

Любишь ли

возвращаться домой?

Что сквозит в этих жестах,

улыбках, уловках?

Что сулит тебе крест

под забойной "фирмой"?

1991 г.

СТИХИ ДЛЯ НАУМА*

Утешающий -- имя тебе...

Утешитель!

Легкомысленный мой

повелитель,

нестрогий учитель!

Не прощаюсь с тобой.

Я навеки --

с тобой не прощаюсь.

Со своею судьбой

я сегодня легко обращаюсь.

Слово -- Бог, оттого

люди слово мое опорочат.

Не скажу ничего,

что глаза мне твои

напророчат.

Отойду от ресниц,

от обочины черного рая.

Там до самых границ

повторяют меня, повторяют.

И какое бы трудное ты

ни придумал решенье --

даже имя твое

для меня --

утешенье.

1991 г.

* Н а у м -- в переводе с древнееврейского -- "утешающий".

Я ЛЕТОМ - ДЕРЕВО

Я летом -- дерево. Зеленое. Ура!

Я летом -- дерево. Я -- листья и цветы.

Я -- ствол и корни, ветки и кора.

С землей, водой и небом я "на ты".

Я летом -- дерево. Я радуюсь теплу.

Я жду дождя, я ветер обнимаю.

Я не сержусь на сплетницу-ветлу.

Я звезды слышу, космос понимаю.

Я летом -- дерево. И я расту, расту...

Растут побеги новые и крона,

где каждому окрепшему листу

есть свой удел и собственное лоно.

Я летом -- дерево. Не трогайте меня!

Не обдирайте на мочало кожу.

Давно минувшие события дня

на кольцах времени я вам же подытожу.

1991 г.

* * *

Какие-то

девки в цветастых платках,

какие-то бабы в шаленках.

Сидят на скамейке -- нет правды в ногах --

и лузгают семечки звонко.

Смеются, кошелки свои теребят,

считают свои чемоданы.

Митяя рябого лениво бранят --

вчера был до чертиков пьяный.

Притихли. Че смотришь, мужик городской?

И снова смеются -- продрогли.

Скорей бы отседа вернуться домой.

Туфлишки-то, ишь, как промокли.

1991 г.

* * *

Я одна стою на поле боя.

Руки-ноги целы, я жива.

Небо, как и прежде, голубое,

и зеленая вокруг меня трава.

Кончено. Повержены кумиры.

Их величества упали мордой вниз.

Долго будут мастера сатиры

смаковать растоптанный девиз.

А потом забудут. Всех забыли.

Не бывает вечного огня.

Сильные, зачем вы уступили?

Победительницей сделали меня.

1991 г.

* * *

Заросла вся Россия крапивой --

жжет, неможется, колет, болит.

Старый конь с поседевшею гривой

красным оком за нами следит.

До чего же мы, братцы, простые!

Что бы там ни случилось -- пущай.

Улетели орлы золотые,

и железные звезды -- прощай.

Никому-то теперь не обидно --

всех одна укротила беда.

Ничего-то нам больше не стыдно,

щи крапивные -- тоже еда.

Напоролась заря коммунизма

на зубчатые башни Кремля.

До какого еще катаклизма

доживешь ты, родная земля?

1992 г.

* * *

Дожила до умных врагов,

до молчания добрых друзей,

до приветливых дураков,

источающих злой елей.

Дожила до сухих глаз,

до непрочной своей судьбы,

до коротких и ясных фраз,

до всего лишь одной тропы.

Буду мирно доить коз

в просвещенном своем хлеву.

Говорят, до седых волос

я когда-нибудь доживу.

1993 г.

КЛЕН

Не лимон, не сладкий апельсин,

не ливанский кедр, привычный к зною,--