Книга Страшного суда
Шрифт:
Ее подхватил Гэвин.
— Сударыня Катерина, госпожа Эливис послала меня помочь вам, — произнес рыцарь, без малейших усилий забирая у нее Агнес и перекидывая себе на плечо. Киврин, прихрамывая, пошла за ним к выходу.
— Спасибо! — поблагодарила она, когда запруженный людьми церковный двор остался позади. — Я боялась, у меня руки отвалятся.
—Да, она девчушка крепкая.
Бубенчик соскочил у Агнес с запястья и упал на снег, звякнув в унисон большим колоколам. Киврин подобрала его. Узел затянулся до микроскопических размеров, а растрепанные концы ленты превратились в тонкую
—Я всегда рад выручить даму из беды, — ответил Гэвин.
Они оказались на лугу вдвоем. Остальные уже подходили к воротам поместья. Мажордом поднял фонарь повыше, освещая дорогу леди Ивольде и леди Имейн. На погосте еще толпились люди, кто-то развел костер у дороги, и сельчане собрались вокруг, грея руки и передавая друг другу деревянную плошку непонятно с чем. Но здесь, посреди луга, кроме них с Гэвином не было никого. Вот он, удобный случай, на который Киврин уже перестала надеяться.
—Я хотела поблагодарить вас за то, что искали моих обидчиков, и за то, что спасли меня в лесу и привезли сюда. А далеко отсюда то место? Можете меня туда проводить?
Он остановился в недоумении.
— Вам разве не сказали? Я перевез все ваши сундуки и повозку в поместье. Разбойники похитили все добро, и мне ничего не удалось отыскать, сколько я ни скакал по их следам.
— Я знаю, что вы привезли мои пожитки, спасибо. Я не за этим хочу попасть на то место, — затараторила Киврин, боясь, что не успеет изложить просьбу, до того как они нагонят остальных.
Леди Имейн обернулась, замедлив шаг у ворот. Нужно поторопиться, пока старуха не послала мажордома выяснять, что их задержало.
— Я лишилась памяти, когда на меня напали. И я подумала — вдруг то место пробудит какие-нибудь воспоминания.
Гэвин, снова остановившись, смотрел на дорогу, ведущую к церкви с холма. Там, быстро приближаясь, плясали какие-то огни. Запоздавшие прихожане?
— Кроме вас никто не знает, где находится это место, — продолжала уговаривать Киврин. — Я совсем не хочу вас утруждать. Если бы вы объяснили мне хотя бы на словах, я попыталась бы сама...
— Там ничего нет, — бросил рыцарь рассеянно, глядя на цепочку огней. — Повозку и сундуки я перевез в поместье.
—Да, я знаю и очень вам признательна, только...
— Они в амбаре. — Гэвин обернулся на конский топот. Огни оказались фонарями в руках у всадников. Проскакав мимо церкви, затем через всю деревню, с полдюжины верховых осадили коней у ворот, где стояли Эливис и остальные.
«Ее муж», — решила Киврин, но не успела она додумать, как Гэвин сунул Агнес ей в руки и помчался к дому, вытаскивая на бегу меч.
«Ох, нет». Киврин тоже побежала, спотыкаясь под тяжестью спящей девочки. Это не муж. Это их гонители, те, от кого они здесь скрывались, те, из-за кого Эливис так негодовала на Имейн, раскрывшую Блуэту их местопребывание.
Всадники с факелами спешились. Эливис подошла к одному из трех оставшихся в седле и как подкошенная рухнула на колени.
«Нет, нет, нет», — задыхаясь, твердила про себя Киврин. Бубенец Агнес жалобно позвякивал.
Гэвин подбежал, сверкая мечом в свете фонарей, и тоже
Киврин замерла, пытаясь отдышаться. Сэр Блуэт вышел вперед, припал на колено и встал. Всадники откинули капюшоны. Под ними оказались какие-то шапочки, похожие на короны. Гэвин, не поднимаясь с колен, сунул меч в ножны. Один из всадников поднял руку, в ней что-то блеснуло.
— Что такое? — протянула Агнес сонно.
— Не знаю, — ответила Киврин.
Девочка извернулась у нее на руках.
— Это же волхвы! — восхищенно проговорила она.
Сочельник (по старому стилю) 1320 года. Прибыл посланник от епископа, а с ним еще два церковника. Прискакали сразу после всенощной. Леди Имейн не нарадуется — убеждена, что их прислали в ответ на ее просьбу о новом капеллане. Я сомневаюсь. Они прибыли без слуг и какие-то взвинченные, словно отлучились второпях и тайком.
Это наверняка связано как-то с лордом Гийомом, хотя ассизы — светский суд, а не церковный. Возможно, епископ дружен с лордом Гийомом или с королем Эдуардом II, и они приехали выторговать что-нибудь у Эливис в обмен на свободу мужа.
Как бы то ни было, въехали они с шиком. Агнес даже приняла их за трех волхвов — и неудивительно. У посланника такое тонкое, аристократическое лицо, и разряжены все по-королевски — у одного, например, пурпурная бархатная мантия с шелковым белым крестом.
Леди Имейн моментально прилипла к нему с жалобами на невежественного, неуклюжего и совершенно невыносимого отца Роша. «Его нужно лишить прихода», — заявила она.
К сожалению (но к счастью для отца Роша), это оказался не посланник, а просто клирик. Посланник был в красном облачении (тоже весьма роскошном), с вышивкой золотом и оторочкой из собольего меха. Третий, судя по белой рясе (куда более тонкой шерсти, чем мой плащ), подпоясанной шелковым шнуром, — монах-цистерцианец; пальцы у него унизаны перстнями, достойными королевской сокровищницы, но поведение отнюдь не монашеское. Они с посланником потребовали вина, не успев даже спешиться, а клирик явно порядком набрался еще в дороге. Он поскользнулся, слезая с коня, и чуть не упал, так что толстому монаху пришлось вести его в дом под руки.
(Пауза.)
Я, похоже, неправильно истолковала причины их появления в поместье. Эливис и сэр Блуэт, войдя в дом, о чем-то побеседовали с посланником в уголке, — недолго, всего пару минут, а потом Эливис сказала Имейн: «Они ничего не слышали о Гийоме».
Имейн эта весть не удивила и даже не особенно взволновала. Ее заботит только одно — получить нового капеллана, поэтому она вовсю стелется перед гостями. Велела немедленно подавать рождественское угощение и усадила посланника во главе стола. Гостей, однако, питье интересует куда больше еды. Имейн сама поднесла им по кубку — церковники залпом все осушили и требуют еще. Клирик ухватил Мейзри за подол, когда она проходила мимо с кувшином, подтянул к себе, перехватывая руками, как канат, и запустил лапищу под рубаху. Мейзри, конечно, зажала уши ладонями.