Книга Страшного суда
Шрифт:
Розамунду похоронили в могиле, вырытой для нее мажордомом. Он оказался прав. «Эти могилы вам еще пригодятся». Сами бы они с Рошем эту мерзлую землю не прокопали. Все, на что их хватило, это отнести Розамунду на луг.
Они уложили ее рядом с ямой. Закутанная в плащ, она казалась совсем тоненькой, истаявшей. Пальцы правой руки, сжавшиеся вокруг укатившегося яблока, просвечивали насквозь, до косточек.
— Ты ее исповедала? — спросил Рош.
—Да, — ответила Киврин, ничуть не лукавя. Ведь Розамунда действительно как на духу рассказала,
Расстегнув брошку, подаренную сэром Блуэтом, Киврин с головой закутала девочку в плащ, и Рош, подхватив ее, будто спящую, спустился в могилу.
Выбраться оттуда оказалось нелегко, и Киврин пришлось вытягивать его за огромные грубые руки.
— Domine, ad adjuvandum mе festina [34] , — начал читать Рош вместо заупокойной молитвы.
Киврин посмотрела на него с тревогой. Нужно поскорее убираться отсюда, пока он тоже не заразился. Однако поправлять его она не стала. Нельзя терять ни минуты.
34
Господи, поспеши на помощь мне (лат.).
— Dormiunt in somno pads [35] , — закончил Рош и принялся засыпать могилу.
Дело двигалось бесконечно медленно. Киврин сменяла его, ковыряя смерзшуюся в монолитный холм землю и пытаясь прикинуть, докуда они успеют добраться засветло. Еще не полдень. Если не мешкать, можно преодолеть Вичвудский лес и, перейдя Оксфордско-Батскую дорогу, выехать на Мидлендскую равнину. Через неделю они будут в Шотландии, где-нибудь в Инверкассли или Дорнохе, куда не дотянулась чума.
35
Почивают сном мирным (лат.).
— Отец Рош, — начала она, когда священник принялся прихлопывать холмик плоской стороной лопаты. — Нам нужно ехать в Шотландию.
— В Шотландию? — Он будто никогда не слышал такого названия.
—Да. Нужно убираться отсюда. Взять ослика и ехать в Шотландию.
—Тогда я возьму Святые Дары. Прежде чем трогаться в путь, надобно отзвонить по Розамунде, чтобы душа ее свободно вознеслась на небеса.
Киврин хотела возразить, что некогда, что уходить нужно тотчас же, немедленно, однако лишь кивнула.
— Пойду за Валаамом.
Рош зашагал к колокольне, а Киврин бегом кинулась к конюшне. Нужно отправляться не мешкая, пока еще чего-нибудь не случилось. Она словно боялась, что чума подстережет их и набросится из-за угла — из-за церкви, из-за амбара, из-за пивоварни.
Пробежав через двор, она вывела из конюшни ослика и принялась
Колокол ударил один раз и умолк. Киврин замерла, сжимая в руках пряжку ремня, и прислушалась в ожидании второго удара. Трижды звонят по женщине, вспомнила она. По ребенку — один раз.
Застегнув пряжку, она принялась набивать суму. Полностью поклажа все равно не влезет. Придется навьючивать мешки сверху. Киврин насыпала в рогожный мешок овса, выгребая обеими горстями из ларя и просыпая целые пригоршни на грязный пол, потом завязала мешок грубой веревкой, висевшей на стойле, где держали пони Агнес. Однако второй конец веревки оказался привязан к двери стойла тугим узлом, с которым никак не получалось совладать. В конце концов Киврин сдалась и побежала на кухню за ножом, а заодно принесла оттуда мешки с уже собранными припасами.
Отхватив веревку ножом, она разрезала ее на куски покороче и, кинув нож на пол, пошла к ослику. Тот пытался прогрызть дыру в мешке с овсом. Киврин примотала мешок вместе с остальными упрямцу на спину и повела ослика через луг к церкви.
Роша не было видно. Киврин помнила, что еще нужно забрать одеяла и свечи, но сначала хотела загрузить в суму Святые Дары. Еда, овес, свечи, одеяла. Что еще она забыла?
В дверях появился Рош, с пустыми руками.
—А где Святые Дары? — удивилась Киврин.
Он ничего не ответил. Привалившись к дверному косяку, он посмотрел на Киврин с таким же выражением лица, какое было у него, когда он сообщил ей про мажордома. «Но ведь все умерли, — подумала Киврин. — Больше никого не осталось».
— Нужно позвонить в колокол, — проговорил он и двинулся к колокольне.
— На погребальный звон нет времени, — возразила Киврин. — Пора ехать в Шотландию. — Она привязала ослика к калитке, с трудом затянув узел деревенеющими на холоде пальцами, и ухватила Роша за рукав. — Что случилось?
Он резко обернулся, и Киврин испугалась, увидев его лицо. Оно снова стало свирепым, разбойничьим.
— Нужно звонить к вечерне, — рявкнул он, вырываясь.
«Ох, нет».
— Сейчас только полдень. Еще рано для вечерни.
«Он просто устал. Мы оба так измучились, что мысли путаются». Она снова взялась за его рукав.
— Пойдемте, отче. Пора в дорогу, если мы хотим выбраться из леса засветло.
— Час давно пробил, а я еще не звонил. Леди Имейн будет гневаться.
«Ох, нет. Только не это, нет, нет, нет».
— Я сама позвоню, — сказала Киврин, заступая ему дорогу. — А вы идите в дом и отдохните.
—Темнеет, — сердито буркнул он и распахнул рот, будто собираясь накричать на нее, но оттуда фонтаном выплеснулась рвота с кровью — прямо на куртку Киврин.
«Ох, нет. Нет, нет, нет!»
Рош в недоумении уставился на промокшую куртку, и лицо его обмякло.
— Пойдемте, вам нужно лечь, — позвала Киврин, думая: «Нам не дойти до дома».
— Я захворал?
— Нет. Вы просто устали и должны отдохнуть.