Книга тысячи и одной ночи

сказки Арабские народные

И привратник пошел и увидел, что палач собирается вешать портного, и крикнул ему: "Не надо!" Он сообщил вали, что сказал царь, и взял его с собою, а также и горбуна, которого несли, и портного, и еврея, и христианина, и надсмотрщика, — и всех их привели к царю. И вали, представ перед лицом султана, поцеловал землю и рассказал ему, что случилось со всеми, — а в повторении пользы нет. И когда царь услышал рассказ, он удивился, его взяло восхищение, и он велел записать это золотыми чернилами, и он спросил присутствующих: "Слышали ли вы что-нибудь более удивительное, чем история этого горбуна?" И тогда выступил вперед христианин и сказал: "О царь, наметь время, — если позволишь, я тебе расскажу о чем-то, что случилось со мною, и это удивительнее и диковиннее, чем история горбуна". — "Расскажи нам то, что ты хочешь!" — сказал царь.

Рассказ христианина

О царь

времени, — начал христианин, — когда я вступил в эти земли, я пришел с товарами, и предопределение привело меня к вам, но место моего рождения — Каир. Я из тамошних коптов [63] и воспитывался там, и мой отец был маклером; и когда я достиг возраста мужей, мой отец скончался и я сделался маклером вместо него. И вот в один из дней я сижу и вдруг вижу — едет на осле юноша, которого нет прекрасней, одетый в роскошнейшие одежды. И, увидав меня, он пожелал мне мира, а я встал из уважения к нему; и он вынул платок, в котором было немного кунжута, и спросил: "Сколько стоит ардебб [64] вот Этого?" — "Сто дирхемов", — отвечал я; и юноша сказал: "Возьми грузчиков и мерильщиков и отправляйся к Воротам Победы, в хан аль-Джавали — ты найдешь меня там". И он оставил меня и уехал и отдал мне кунжут с платком, где был образчик; и я обошел покупателей, и каждый ардебб принес мне сто двадцать дирхемов. И я взял с собою четырех грузчиков и отправился к юноше, которого нашел ожидающим; и, увидев меня, он поднялся и открыл кладовую, и из нее взяли зерно; и когда мы его перемерили, то его оказалось пятьдесят ардеббов, на пять тысяч дирхемов. И юноша сказал: "Тебе за посредничество десять дирхемов за ардебб; получи деньги и оставь у себя четыре тысячи и пятьсот дирхемов для меня: когда я кончу продавать свои запасы, я приеду и возьму у тебя деньги". И я сказал "Хорошо!" — и поцеловал ему руки и ушел от него, и мне досталась в этот день тысяча дирхемов.

63

Копты — так средневековые арабские авторы называли потомков исконных обитателей древнего Египта в отличие ст арабов.

64

Ардебб — мера емкости, составляет приблизительно два гектолитра.

А юноша отсутствовал месяц, и потом он пришел и спросил меня: "Где деньги?" А я встал и приветствовал его и спросил: "Не хочешь ли ты чего-нибудь поесть у нас?" Но он отказался и сказал: "Приготовь деньги, я приду и возьму их у тебя", — и ушел. А я приготовил ему деньги и сидел, ожидая его; и его не было месяц, и я подумал: "Этот юноша совершенство доброты". А через месяц он приехал верхом на муле, одетый в роскошное платье и подобный луне в ночь полнолуния; и он словно вышел из бани, и лицо его было как месяц — с румяными щеками, блестящим лбом и родинкой, словно кружок амбры, подобно тому, как сказано:

И солнце и месяц тут в созвездье одном слились, Во всей красоте своей и счастье взошли они; За прелести их сильней смотрящие любят их. О благо, когда их глас веселья к себе зовет! Изящною прелестью красот их закончен ряд, И ум укрепляет их и скромность великая. Аллаха благословляй, создавшего дивное! Что хочет господь высот для тварей, то сотворит.

И, увидев его, я поцеловал ему руки, и поднялся перед ним и призвал на него благословение, и спросил: "О господин, не возьмешь ли ты свои деньги?" И юноша ответил: "А зачем торопиться? Я кончу свои дела и возьму их у тебя", — и ушел. А я воскликнул: "Клянусь Аллахом, когда он в следующий раз придет, я непременно приглашу его, так как я торговал на его дирхемы и добыл через них большие деньги!"

А когда наступил конец года, он приехал, одетый в еще более роскошное платье, чем прежде; и я стал заклинать его зайти ко мне и отведать моего угощенья. И юноша сказал: "С условием, чтобы то, что ты на меня потратишь, было из моих денег, которые у тебя". И я сказал: "Хорошо!" — и посадил его и сходил и приготовил какие следует кушанья и напитки и прочее, и принес это ему и сказал: "Во имя Аллаха!" И юноша подошел к столику и, протянув свою левую руку, стал со мною есть, — и я удивился этому. А когда мы кончили, я вымыл его руку и дал ему чем ее вытереть, и мы сели за беседу, после того как я поставил перед ним сладости. И тогда я сказал: "О господин мой, облегчи мою заботу: почему ты ел левой рукой? Может быть, у тебя на руке что-нибудь болит?" И, услышав мои слова, юноша произнес:

"О друг мой, не спрашивай о жарком волнении, Что в сердце горит моем, — недуг обнаружишь ты мой. Не доброю волею я Лейлу сменил теперь На Сельму, но знай — порой нужда заставляет нас".

И он вынул руку из рукава, и вдруг я вижу — она обрубленная: запястье без кисти. И я удивился этому, а юноша сказал мне: "Не дивись и не говори в душе, что я ел с тобой левой рукой из чванства,

отсечению моей правой руки есть диковинная причина". — "А что же причиною этому?" — спросил я; и юноша сказал: "Знай, что я из уроженцев Багдада, и мой отец там был знатен; и когда я достиг возраста мужей, я услышал рассказы странников, путешественников и купцов о египетских землях, и это осталось у меня в сердце. И когда мой отец умер, я взял много товаров и багдадских и мосульских и, собрав все это, выехал из Багдада; и Аллах предначертал мне благополучие, и я вступил в этот ваш город, — и потом он заплакал и произнес: —

Спасается ослепший от ямы той, Куда слетит прозорливый, видящий! Глупец порой от слова удержится, Которое погубит разумного. Кто верует, с трудом лишь прокормится: Неверные, развратники — все найдут. Что выдумать, как действовать молодцу? Ведь так судил судящий, дарующий".

А окончив эти стихи, он сказал: "И я прибыл в Каир и сложил ткани в хане Масрура и, отвязав свои тюки, вынес их и дал слуге денег, чтобы купить нам чего-нибудь поесть, и немного поспал; а поднявшись, я прошелся по улице Бейн-аль-Касрейн и вернулся и проспал ночь. А наутро я встал и вскрыл тюк с тканями и сказал себе: "Пойду пройдусь по рынкам и посмотрю, как обстоят там дела!" И я взял кое-какие ткани и дал их отнести одному из моих слуг и пошел на рынок Джирджиса, и маклеры встретили меня (а они узнали о моем прибытии) и взяли у меня ткани и стали кричать, предлагая их; но они не принесли даже своей цены, и я огорчился этим. И староста маклеров сказал мне: "О господин, я знаю что-то, от чего тебе будет прибыль. Сделай так, как делают купцы, и отдай твои ткани в долг на несколько месяцев при писце, свидетеле и меняле. Ты будешь получать деньги каждый четверг и понедельник и наживешь дирхемы: на каждый дирхем два, и, кроме того, посмотришь Каир и Нил".

И я сказал: "Это правильная мысль!" — и, взяв с собою маклеров, отправился в хан, а они забрали ткани на рынок, и я продал их и записал за ними цену и отдал бумажку меняле, взяв у него расписку, и вернулся в хан. И я провел много дней, ежедневно, в течение месяца, Завтракая с кубком вина и посылая за мясом барашка и сладостями; и наступил тот месяц, когда мне следовало получать, и каждый четверг и понедельник я отправлялся на рынок и садился возле лавок купцов, а меняла и писец уходили и приносили деньги после полудня, а я пересчитывал их, запечатывал кошельки, брал деньги и уходил в хан. И вот в один из дней (а это был понедельник) я вошел в баню и, вернувшись в хан, отправился в свое помещение и позавтракал с кубком вина и поспал, а проснувшись, я съел курицу и надушился и пошел в лавку одного купца, которого звали Бедр-ад-дин аль-Бустани. И, увидев меня, он сказал мне: "Добро пожаловать!" — и разговаривал со мной некоторое время, пока не открылся рынок.

И вдруг подошла женщина с гибким станом и гордой походкой, в великолепном головном платке, распространявшая благоухание; и она подняла покрывало, и я увидел ее черные глаза, а женщина приветствовала Бедр-ад-дина, и тот ответил ей на приветствие и стоял, беседуя с нею; и когда я услышал ее речь, любовь к ней овладела моим сердцем. А она сказала Бедр-ад-дину: "Есть у тебя отрез разрисованной ткани с золотыми прошивками?" И он вынул ей отрез из тех кусков, которые купил у меня, и они сошлись в цене на тысяче двухстах дирхемах. "Я возьму кусок и уйду и пришлю тебе деньги", — сказала тогда женщина купцу; но он возразил: "Нельзя, госпожа, вот владелец ткани, и я связан перед ним сроком". — "Горе тебе! — воскликнула женщина. — Я привыкла брать у тебя всякий кусок ткани за много денег и даю тебе нажить больше того, что ты хочешь, и присылаю тебе деньги". А купец отвечал: "Да, но я принужден расплатиться сегодня же". И тогда она взяла кусок и бросила его в лицо Бедр-ад-дину и воскликнула: "Ваше племя никому не знает цены!" — и встала. С ее уходом я почувствовал, что моя душа ушла с нею. И я поднялся и остановил ее и сказал: "О госпожа, сделай милость, обрати ко мне свои благородные шаги!" И она воротилась, и улыбнулась, и сказала: "О, ради тебя возвращаюсь", — и села напротив, возле лавки.

И я спросил Бедр-ад-дина: "За сколько ты купил этот кусок?" — "За тысячу сто дирхемов", — отвечал он; и я сказал: "Тебе будет еще сто дирхемов прибыли; дай бумагу, я напишу тебе расписку на эту цену". И я взял кусок ткани и написал Бедр-ад-дину расписку своей рукой и отдал женщине и сказал ей: "Возьми и иди; и если хочешь, принеси деньги в следующий рыночный день, а если пожелаешь — это тебе подарок, как моей гостье". — "Да воздаст тебе Аллах благом и да пошлет тебе мои деньги и сделает тебя моим мужем!" — сказала женщина (и Аллах внял ее молитве). А я воскликнул: "О госпожа, считай этот отрез твоим, и тебе будет еще такой же, но дай мне посмотреть на твое лицо". И когда я взглянул ей в лицо взглядом, вызвавшим во мне тысячу вздохов, любовь к ней привязалась к моему сердцу, и я перестал владеть своим умом. А потом она опустила покрывало и взяла отрез и сказала: "О господин, не заставляй меня тосковать!" — и ушла; а я просидел на рынке до послеполуденного времени, и ум мой исчез и любовь овладела мною. И от силы охватившей меня любви я поднялся и спросил купца об этой женщине, и он сказал: "У нее есть деньги. Она дочь одного эмира, и отец ее умер и оставил ей большое богатство".