Книга утерянных сказаний: Пришедший из-за грани
Шрифт:
Не так давно мне приснился странный сон. Он показался мне пугающим, а сюжет его ввёл меня в ступор. В этом сне я проснулся посреди ночи в своей постели, ко мне прижималась Тиндлох, но в какой-то момент мне почудились рыжие отблески в серых волосах и красные искры в карих глазах. Потом она села на кровати, и я уже не мог понять, кто сидит рядом со мной: моя любимая жена или жестокий прислужник Моргота?
– Что же ты не обнимешь меня, Майтимо?- слышал я голос Тиндлох, но кожей чувствовал совсем не её тело,- Ты ведь сам взял меня в жёны.
Я обнял её, чувствуя то мягкие
Странный сон. Не самый страшный, но меня почему-то напугал. Я проснулся тогда в холодном поту, но пугать Тиндлох не стал. Думаю, это нервное. А сейчас я счастлив, и меня совершенно не волнует, к чему мне тогда приснился Саурон...
====== Часть шестая, родильная. ======
Комментарий к Часть шестая, родильная. Основана сцена родов на словах очевидца – мамы.
То были прекрасные дни государства нолдор: все с нетерпением ждали ребёнка, наследника короля.
Но в то же время Моргот, съедаемый тоской и одиночеством, решил напасть на нолдор не с северо-востока, а с южных границ Белерианда, пройдя со своим войском много миль.
Но и к этому были готовы нолдор. Как с дальних рубежей пришла весть, так Маэдрос выступил во главе огромного войска.
Молодая королева осталась в столице, ожидая возвращения мужа и дня родов.
Ушёл. Печально, одиноко и страшно. Ещё и срок беременности почти вышел, неделя уже тридцать девятая! Беременность проходила относительно спокойно, токсикоз почти не мучил, вкусовые пристрастия остались неизменными. Впрочем, последние недели три мне хочется только огурцов. Наверное, это на нервной почве.
Я в городе одна, все братья пошли воевать. А, не все, Карантир остался на случай, если враг нападёт с северных границ. Но с ним не поговоришь. Много пою, уже даже завела специальный балкон для этого, под ним вечером народу собирается порядочно. Пробовала заняться ткачеством, но получился погребальный саван какой-то.
Ещё пробовала ездить верхом. Нормально, но в самый интересный момент прибежал Карнистир и снял с лошади, велев не рисковать здоровьем и жизнью. Маэдрос оставил ему чёткие инструкции: если со мной и наследником что-то случится, к Феанору присоединится ещё один сын. Больше не каталась.
Сижу я, значит, на балконе, жую свежий огурец, думаю о Маэдросе. Вернётся ли? Будет ли ранен? Нападёт ли Моргот на нас в его отсутствие?
– Ваше Величество, на горизонте враг!- вбежал слуга,- Какие будут ваши приказания?
– Карантир за главного, готовьте оборону!- выпалила я, тут же подскакивая и чуть ли не бегом вниз. Ситуация становится опасной.
Нахожу Карантира в положенном месте – внизу. Он уже бегал и выкрикивал короткие указания воинам.
– Толэдгват, тебе нельзя в бой.
– Я знаю. Будет лучше, если я временно покину крепость и уйду в Гондолин. Мне обещали убежище в случае военных действий.
– Возьмите с собой охрану!
– Нет, надо ехать одной. Не беспокойся, Гондолин не так уж и далеко. Я буду там уже завтра.
Карантир хотел мне что-то сказать, но не успел – я уже седлала лошадь. Брать мне с собой
Путь был всё-таки неблизким, поэтому я захватила с собой огурцов полкило. Еду и пожёвываю, мурлыкаю себе под нос “Легенду”. Некстати вспоминается, что я так и не спела её для Моргота до конца, хотя он просил. Интересно, к чему это вспомнилось?
Неожиданно понимаю, что еду не туда. Это осознание пришло неожиданно, как и всё гениальное. В самом деле, Гондолин вовсе не в этой стороне! Но мой чуткий эльфийский слух улавливает чью-то речь, и явно не орочью. На нервной почве начинаются ложные схватки. Это нормально, ничего страшного. Спешиваюсь и иду дальше пешком – сейчас пройдёт.
Проходит. Звуки становятся ближе, и я понимаю – это не орки. И не эльфы...Люди, гномы? Очень может быть. И тут схватки начинаются снова.
Ой. Рожаю, кажется. Всё, конец. Мне, что, предстоит родить в лесу? Ну уж нет. Хрен с гордостью, рожающую женщину они не тронут!
Pov Сигрида, вождя людей.
Мерзкий день. У сестры начались преждевременные роды, пришлось позвать лекаря прямо в дом. Хожу, проветриваюсь. Всё очень плохо. Её мужа разодрали варги ещё три дня назад, роды тяжёлые, так ещё и у самого нервы пошаливают. Слышу, кто-то приближается, вынимаю меч и оборачиваюсь. Э?
Красивая баба, лет двадцати, на позднем сроке, поддерживает живот и смотрит умоляюще. Рядом фыркает мощный жеребец.
– Кто такая?- спрашиваю, а сам вдруг вижу – что-то не то с ней. На глазах бледнеет, губы плотно сжаты, ноги подгибаются. Ба, да она же рожает!
У нас, конечно, не принято вводить чужого в дом, но не в такой день. Примета плохая. Убираю меч и подхватываю красавицу, когда та с тихим писком оседает на землю. Ухо какое-то странное, острое. Да и хрен с ним, поднимаю её на руки и несу домой – нельзя убивать беременную женщину, и уж тем более оставлять её рожать в лесу. Особенно сегодня, когда у сестры роды тяжёлые.
– Лекарь!- негромко зову я из дома Савву. Дверь открывается, и на пороге возникает взлохмаченная баба в полтора обхвата – наша повивальная бабка, заодно и знахарка.
– Чего тебе? Роды у неё тяжелые, нельзя надолго отлучаться! Ох!- она увидела незнакомку,- Что, ещё одна? Откуда?
– Не задавай вопросов, говорливая баба! Не видишь, что ли, что она тоже рожает? Родит – расскажет, кто такая и откуда. Выгонять в день родов – примета плохая.
– Не вопрос, заводи,- и я не завожу, а, скорее, заношу женщину в дом. А она хорошенькая, надо сказать. Грудь могучая, бёдра широкие – хорошей матерью будет. Лицо приятное, чистое, волосы серые. Не седые, а просто серые. Повезло же кому-то. Смотрит испуганно, но ничего не говорит, не сопротивляется. Заношу в комнату, где лежит моя Сэлка. М-да, выглядит плохо, куда хуже этой. Тут зашевелилась незнакомка, сама села в нужную позу, приподняла платье.